Стоит ли говорить, что насладиться живописными видами, разнообразием сада и фонтанами, претендующими на звание произведений искусства, в полной мере я не смогла?
5.9
Каким бы радушным хозяином ни был граф Ла Виконтесс Ле Грант дю Трюмон, провожать меня к Черному пруду он отказался, признавшись, что ему тяжело находиться в том месте, где он лет двадцать назад нашел безмятежно спавшего отца, чьи глаза закрылись навсегда. Мне показалось странным, что Его Светлость не упомянул о том, что возле того же пруда пропал без вести старший из сыновей сэра Гвейна Благородное Сердце, а от несчастной невесты наследника графского рода осталось только залитое кровью белоснежное платье и необратимое проклятие. Однако решила в душу графа не лезть и прогуляться до пруда самой, попутно обдумывая тот небольшой пласт информации, что все таки выдал хозяин Зеленого Горба относительно этого примечательного места.
Итак, у подножья холма, на котором возвышалось родовое гнездо графов Ла Виконтесс Ле Грант дю Трюмон и в честь которого оно, собственно, и было названо, а незапамятных времен протекала звонкая речушка Арана. Никто уж точно не помнил, кому и чем не угодил перекинутый через нее мост. Как бы там ни было, лет триста назад, не меньше, недалеко от Зеленого Горба ее засыпали землей, по которой свободно переходили с одного "берега" на другой и пешком, и верхом, так, что река продолжала течь по подземному тоннелю и ее поток вырывался под солнечные лучи в километре от ближайшего к особняку места. А у другого конца земляного "моста" сам собой образовался Черный пруд, чьи воды круглый год отливали чрнотой, опять же по неизвестной причине. И все по той же неизвестной причине со временем по краям этого пруда распустились прекрасные лилии белее снега, о котором в этих краях только слышали, но мало кто видел это зимнее чудо. Северянку снегом, конечно, не удивить, но, я думаю, белоснежные лилии, цветущие вреди черных вод — зрелище волшебное. Хотела я взглянуть и на притаившийся под крутым обрывом омут. Нет, кидаться в него головой я не собиралась! Но интересно же, куда меня с завидным постоянством Боги посылают!
"Коли страх не гложит сердце,
В омут, графская невеста!" — словно мантру, твердила я, бодрым шагом двигаясь в указанном графом направлении.
Как оказалось, не все представители рода Ла Виконтесс Ле Грант дю Трюмон не могли переносить Черный пруд. Еще издали я заметила фигуру, судя по дублету и развороту плеч, мужскую, спокойно так сидящую ко мне спиной, свесив ножки с пресловутого обрыва. Опознав по копне вьющихся локонов цвета спелой пшеницы личность любителя прудов и лилий, я немного поменяла траекторию движения и стала аккуратно пробираться ближе, скрываясь за пышной растительностью, что, к счастью, цвела здесь буйным цветом.
Правда, Франсуа навряд ли обратил бы на меня внимание, даже если бы я не таилась. Как истинный трубадур, он в порыве вдохновения полностью отдавался своей музе, в упор не видя ничего вокруг. На этот раз не только пальцы "слепого" менестреля умело ласкали лютню, рождая невероятную музыку, которую раз услышишь — и никогда больше не забудешь, он и сам пел, негромко, чувственно, словно вливая в каждое слово собственные чувства, кипевшие глубоко в душе, хотя песня была явно не о нем.
Грех, притворясь любовью, втерся в душу.
Как я заветы Божие нарушу?
Мрак изгнал из сердца благородство, честь и свет,
Бесовской страсти в нем кипит безумный бред.
Своей души уродство стал я замечать,
Ей одержим, я сам себя готов предать!
Рай сулит она, манят к себе ее уста,
Они прикажут — сделает моя рука.
Мне, Боже, силы дай, чтоб в Бездну не упасть!
Мой демон — раб, а правит им слепая страсть,
А человек пороком плотским одержим!
И мне б презреть дурман смертельный, выбрать жизнь…
Я властью, силой, титулом был облечен,
Ну а теперь я стал своим же палачом.
За то, что счастье возжелал себе украсть,
Я приобрёл змею на сердце — злую страсть!
Влечёт порок катиться камнем в самый низ,
Но думал я, любовь летит на крыльях ввысь!
О красота, творение Божией любви!
Меня ты в небо, а не в бездну позови!
Я знаю, Боже, здесь виной не красота!
В раба мужчину превращает похоть, да!
И после смерти мне не обрести покой,
Я душу дьяволу продам за ночь с тобой…
Ну ничего себе… это о ком он, если не секрет? Хотя какой тут секрет! Из всех официально живых демонов с подтвержденным статусом полукровки здесь, слава Богам, обитает только Бастард Тьмы! Внезапно вспомнился обрывок воспоминаний Бесноватого, где он в разговоре с сестрой упоминает свою единственную. Где же она? Почему ей было необходимо изуродованное лицо Гарета? И при чем во всей той истории был лучший друг Бесноватого?
Однако все эти вопросы разлетелись стайкой испуганных птичек от увиденного: еще несколько минут поперебирав струны, Франсуа тяжко вздохнул, отложил любовь всей своей жизни, заменившую ему любовницу, стянул с себя повязку и…
Соскользнул с обрыва прямо в омут!!!
5.10
Первым моим порывом было заорать во всю глотку и, вереща, как недорезанный поросенок, припустить к Зеленому Горбу с громогласными призывами о помощи. Но потом в процесс генерирования мысли включился разум, резонно заявив, что мои крики все равно уже не помогут утопленнику. Омут его уже не отпустит, а вот на меня могут не много не мало повесить умышленное убийство! Доказывай потом тому же Бесноватому, который тут вроде как за безопасность отвечает, что это не я столкнула Франсуа с обрыва, а он сам решил свести счеты с жизнью!
И убраться бы мне отсюда поскорее, чтобы — не дайте Боги! — никто не увидел. Но вся моя недолгая жизнь до сих пор свидетельствовала о том, что любопытство меня однажды погубит. Вот и сейчас я не смогла просто развернуться и уйти, не попытавшись выудить хоть каплю информации о самом, на мой взгляд, мутном персонаже всей этой истории с проклятьем графского рода. Воровато оглядываясь, я стремительно подошла к тому месту, где так недавно сидел сладкоголосый певец, опустилась на корточки и, внутренне дрожа от волнения и нетерпения, взяла в руки ажурную повязку. Лорд Франсуа всю жизнь носил нечто подобное, а уйти из жизни решил с развязанными глазами? Хм… Ладно, не моего ума дело, в конце концов, у каждого свои тараканы в голове.
Глубоко вздохнув, я призвала свой Дар и с головой нырнула в воспоминания… Темные, как самый настоящий омут…
***
Подвал. Кромешную тьму разгоняют только подвешенные под самым потолком тусклые магические светляки, но их скудного свечения хватет, чтобы разглядеть нетривиальное действо: двое молодых людей привязывают третьего за руки к балке на потолке. Бросив взгляд вокруг, я едва удержалась от вскрика, хотя даже если бы и произнесла что-то, меня все равно не услышали бы… Это была пыточная! Плети, металические щипцы, кандалы… Боги, что я здесь делаю?!
— Ты крепче вяжи, Змей! — говорит тот, что держит несчастного под мышками, пока его подельник возится с веревками наверху. — Может, с кандалами надежней было бы? А то еще накинется, а мне мое достоинство дорого.
Тут раздалось протестующее мычание, и я с ужасом поняла, что тот, кого привязывали, в сознании и до сих пор молчал, потому что ему заткнули рот. Приглядевшись к нему, я практически точно могла сказать, что это Франсуа: его невысокий рост, хрупкое сложение, буйная копна волос… А потом мой взгляд перешел на того, кто привязывал, и сердце мое заледенело. Если насчет Франсуа я еще могла допустить вероятность ошибки (ничтожно малую вероятность, ведь я перенеслась в его воспоминания, а другие двое были выше него минимум на голову), то спутать с кем-то этого было просто невозможно. А все потому что я не знаю ни одного другого мужчины, который носил бы волосы ниже колена, кроме нынешнего графа Ла Виконтесс Ле Грант дю Трюмон!
