Почему-то я была уверена, что Азизам не услышит меня, но, слава Богам, ему это и не потребовалось. Мужчина подлетел к Бастарду Тьмы и, подхватив под мышками, быстро потащил из комнаты. Боги, спасибо Вам! Спасибо, что надоумили Азизама напрямую, то есть через окно, устремиться к начальнику охраны и за то, что у него хватило знаний с полувздоха опознать такой редкий яд! Успел! В последнюю минуту успел!
В коридоре Азизам столкнулся с Жаком, у которого на руках без чувств лежала леди Никалаэда. И этой повезло. Тут из-за поворота показался уже бодрый легендарный вдовец, сразу возвещая:
— Леди Шамали в ее покоях нет, но отравилась ее служанка. Двушку уже не спасти. Все живы? А где Франсуа?!!!
Что ему ответили, я уже не услышала, ибо меня начало вытягивать в реальность. Но последнее, что я заметила, повергло меня в шок — на губах у леди Никалаэды алела точь-в-точь такая же помада, что свела в могилу всех графских невест!
7.3
Реальность встретила меня приятным известием: кто бы из графского рода ни был одной ногой в могиле, он сумел выкарабкаться, а заклятие "опускающегося этажа склепа" оказалось обратимым, и теперь я, как и прежде, находилась выше уровня земли, что не могло не радовать. Уберусь-ка я отсюда, пока еще чего-нибудь не случилось. Вот только сначала прихвачу что-нибудь у одной их невест, чтобы завтра попробовать что-нибудь увидеть из ее жизни. Вдруг что-то интересное? Но это уж точно не сегодня, и так потрясений выше крыши!
Припомнив, что метал лучше всего держит эмоции и отпечатки воспоминаний, я решила снять с ближайшей девушки, как раз не являющейся поклонницей вечернего макияжа, маленькое простенькое колечко ободком. Раз уж она надела его на собственную свадьбу, хотя украшение роскошью и особой красотой не блещет, значит, любимое или же память о ком-то, то есть носила она его часто, может и вовсе не снимала. То, что надо!
Припрятав вещицу в карман, хотела было направиться к выходу… но тут мое внимание привлек саркофаг с телом сэра Гвейна Благородное Сердце. Вот точно однажды любопытство меня погубит! Эх, ну ладно, все равно больше я сюда ни ногой, особенно после аттракциона "пол уехал ниже плинтуса", а раз я здесь, надо вынести отсюда максимум.
Я никогда раньше не пробовала применять свой Дар, дотрагиваясь до покойников. Какое видение мне явится? Последние минуты благородного рыцаря? Самое яркое воспоминание его жизни? А может, то, о чем он думал, отпуская душу в Царство Мертвых? Чего гадать, сейчас все и узнаем. Бережно сжав по-мужски широкую ладонь с музыкальными пальцами и попутно порадовавшись, что на бывшего графа Ла Виконтесс Ле Грант дю Трюмон тоже наложен стазис и не приходится пожимать полусгнившие косточки далеко не свежего скелета и вдыхать благоухание разложившейся плоти, я в очередной раз призвала свой Дар…
***
К своему удивлению, я оказалась в комнате, как сестра-близняшка похожей на ту самую, что сейчас служила мне спальней в Зеленом Горбе. Вполне возможно, это она и была, только кровать была застелена нормальным белым бельем.
Как раз на белых простынях я увидела девушку, лежащую на животе и самозабвенно рыдающую, сжав в объятиях подушку. Развалилась она на кровати в уличной одежде; костюм для верховой езды явно намекал, что хозяйка провела не один день в седле, а также соблазнительно обтягивал нижнюю часть тела девушки.
Скрипнула дверь — ну точно как в моей комнате! — и внутрь вошел хозяин Зеленого Горба, совсем молодой сэр Гвейн, вполне возможно, еще не сыскавший славу Благородного Сердца. Он осторожно приблизился к кровати, присел на краешек и бережно погладил девушку по встрепанной голове, невзначай зарывшись в густые кудри цвета воронова крыла.
— Я не буду… — начала она, задыхаясь от слез. — Я им живой не дамся! Они… Они хотят… И даже Гарет!
— Маленькая, не сердись на него, — ласково проговорил Гвейн. — Он не со зла. Ты же знаешь, что это нужно…
— Нет! — взвизгнула девушка, рывком садясь на кровати, но заглянуть в ее лицо было все равно что уставиться в печную трубу — чернота одна, но ей, похоже, волосы не мешали, а может, она не хотела, чтобы мужчина видел ее покрасневшее от слез, распухшее лицо. — Я скорее умру, чем… Я выжгу из себя Дар!
— Успокойся, — граф ловко перехватил ее поперек талии и устроил у себя на коленях, а девушка не замедлила уткнуться ему в плечо и начать поливать горькими слезами уже его камзол. — Обещаю, я тебя никому не отдам, даже если по твою душу явится сам Бастард Тьмы.
Словно расслышав его слова, провидение именно в этот момент послала лакея с докладом:
— Прибыл Его Высочество Тринадцатый Принц Веридорский Гарет Бесноватый!
***
Бастард Тьмы, без уже привычных мне глубоких шрамов по всему лицу, обнаружился в хозяйском кабинете вольготно развалившемся в комфортабельном кресле для гостей и, в своей пренебрежительной к этикету и приличиям манере, закинувшим на стол ноги в высоких охотничьих сапогах. Впрочем, граф, устроившись на своем месте, не только не возражал против таких финтов, он сам повторил маневр друга! Мда…
— Она здесь? — без обиняков начал Бесноватый, хотя внешне, в отличие от бьющейся в истерике девушке, не выглядел хоть чуточку обеспокоенным.
— Как вычислил? — ответил вопросом на вопрос Гвейн.
— От меня ее можешь "защитить" разве что ты, а в нашем последнем разговоре я четко обозначил свою позицию, — меланхолично отозвался Гарет, а потом, вмиг посуровив, добавил. — Надеюсь, тебе мне не надо объяснять прописных истин?
— Не надо, получше тебя знаю. Но и ее понимаю. Гарет, она готова отказаться от величайшего Дара, лишь бы не спать с левым мужиком потому что "так должно".
— Я ее предупреждал, чтобы поторапливалась и искала не левого. Сейчас время на исходе. Месяц — два, и она перегорит. Это в лучшем случае. А в худшем — сам знаешь. Так что если желаешь ей добра, убеди в том, что никакой трагедии не случится, если она разок — другой проведет ночь с не любимым мужчиной, но просто приятным фаворитом. Она ведь даже о детях уже мечтает, имя дочке придумала такое заковыристое… Фа… Фэ…
— Франциска, — тепло улыбнувшись, подсказал ему Гвейн.
— Вот! Ну и что мне, рассказать ей, откуда дети берутся? Не думаю, что сие ей неизвестно. Однако я готов внести свою лепту в это мероприятие, предоставив ей самый широкий выбор кандидатов.
— Гарет, — вдруг оборвал принца граф. — Гарет… оставь ее мне!
— Тебе? — насмешливо изогнул бровь Бесноватый. — С какой такой стати?
— Я… я люблю ее, — шепотом признался другу Гвейн. — Давно, с самого детства. С той самой первой встречи, когда сопровождал отца в Веридор.
— А я то думал, что мерещится мне. Ну да ладно, может, оно и лучшему. Если кто ее на постель уломать и сможет, то только святой Гвейн!
— Гарет!
— Я уж четверть века, как Гарет. Только помни, времени у тебя немного.
— Успею в срок, — уверенно заявил Гвейн.
***
Девушка металась по широкому ложу, подвывая от нестерпимой боли, словно выворачивающей ее наизнанку. Мда, а я то думала, что это мой Дар порой не жалеет меня, а тут вон какие страдания магия приносит…
Уж не знаю, дежурил ли сэр Гвейн под дверь или же слуги донесли, но вскоре он без стука заявился в спальню и, сдернув с нее одеяло, ловко забрался на кровать коло босых девичьих ступней.
— Тихо — тихо… потерпи, маленькая… — приговаривал мужчина, оголяя ее ноги выше колена и скользя рукой по внутренней стороне бедра.
Я тактично отвернулась. Никогда не любила смотреть на подобное. Нет, конечно, было интересно, но как представлю, что кто-то за мной будет так подглядывать… Б-р-р-р!
Постепенно крики девушки утихли, сменившись сбившимся тяжелым дыханием. Изредка проскальзывало имя сэра Гвейна или невнятное мычание. Короче, все как у всех…
— Гвейн… — наконец отдышавшись и придя в себя, начала было девушка, судя по звукам, хватаясь за одеяло и пряча под него ноги. — Гвейн, что это было?
