Кончить жизнь на костре!

Пусть в неистовом пламени

Сгину, стану золой…

Но не быть мне желанной

Даже этой ценой!

Заклинанья бессильны,

Жалок ведьмин дурман,

Приворотное зелье

Выливаю к чертям.

Ночь. Тайная встреча. Луна скромно льет робкий свет с вершины небесного купола. Романтично? Да ни разу, стоит вспомнить о цели "прогулки"!

Честно говоря, я так и не поняла, какого демона Азизам потащил меня с собой. Сам он выдал потрясающее по своей внятности объяснение: "Для прикрытия". И как прикажете понимать? Или он тоже заметил, что ночами Зеленый Горб не спит, и прикинул, что, если он будет со мной, случайный свидетель нашего променада решит, что у нас свидание. Ну так он просчитался, ибо, если нас и впрямь углядит Бесноватый, он тут же бросится за нами, чтобы испортить все "романтическое уединение".

Вот кому расскажешь, не поверят: я, леди Нинель Монруа, в прошлом и, надеюсь, в будущем наследница всего Северного Предела и одна из самых завидных невест не то что всех северных земель, а всего мира, с ломом наперевес под покровом ночи иду вместе с подозрительным практически незнакомцем с бандитскими замашками разорять саркофаги южных графьев. Это было бы смешно, если б не было правдой! Кстати, на вопрос, зачем нам лом и здоровенная кувалда, лихо закинутая на плечо Азизама, мой подельничек ответил, что склеп наверняка зачаровали от всякого волшебства, так что магичить — не вариант. А на мое предположение, что могли наложить защиту и на механическое вмешательство, фыркнули и иронично осведомились, у кого же хватит мозгов переть с молотом на магически зачарованный склеп? У нас! Но те, кто века назад возводил последний приют для рола Ла Виконтесс Ле Грант дю Трюмон, наверняка о подобном и не подумали. Оно и правильно, в чем смысл громить усыпальницы? Это в Порсуле по восточным традициям в гроб к умершему укладывали самые ценные или же дорогие его сердцу вещи и с ними же хоронили. Наши же покойники представляли интерес разве что для какого-нибудь ошалелого некроманта, но так как Дар Смерти водился в основном только в правящей династии Веридорских, монархи могли себе выкопать захоронения хоть по всему королевству и свезти во дворец, естественно, не самолично колошматя киркой по верхней плите гроба.

За такими рассуждениями промелькнула дорога до ближайшего кладбища, раскинувшегося ровно между Зеленым Горбом и Болерном — ближайшим к графскому поместью городом и по совместительству центром графства. Странно, я думала, что до смерти перепугаюсь полуночного скопления могил, но произошедший прошлой ночью случай вытеснил из головы все мысли о настоящем, так что преспокойненько прошла мимо заборчиков, за которыми мелькали солидные надгробья, искусно сделанные мемориалы и пышные букеты, посрамившие бы даже некоторые клумбы в графском саду, и невозмутимо прислонилась к стеночке, собственно, места назначения. Склеп рода Ла Виконтесс Ле Грант дю Трюмон имел вид монументальный и важный. Вроде я когда-то читала, что, когда такие склепы полны до предела и умирает следующий представитель рода, давно позабытая магия Времени и пока еще живая магия Пространства, сплетаясь вместе, образовывали новый этаж и "старые" гробы опускались туда, освобождая место для "новых".

Пока Азизам на всякий случай пробовал отпереть засов на двери магией, я безучастно смотрела в пространство прямо перед собой и занимал полезным, но не всегда, делом. Я думала… Вроде надо было наконец признать очевидное: тот "колпак" из прошлого и граф Ла Виконтесс Ле Грант дю Трюмон — одно лицо. Все сходилось, да и Жак вряд ли перепутал бы кого-то с "молодым хозяином". Все так но… Вот это самое "но" настораживало больше всего: я не хотела в это верить. Я очень хорошо помнила, как в душе впервые всколыхнулась ненависть, когда этот… даже не знаю кто, но назвать его человеком у меня язык не поворачивался, с непоколебимым равнодушием рассказывал, как пытал моего "брата", а потом убил ни в чем не повинного мальчика, который просто пришел на праздник. Сколько их там было? Женщин, детей, совсем молодых и уже давно убеленных сединой мужчин? За что?! И потом этот самый "колпак" сам отправился в Храм Мрачного и вознес ему молитву! Нет, я не верила, что лорд Себастьян такая тварь. Я видела его совсем другим. Добрым, когда случайно подсмотрела, как он лично лечит ноющие на дождь суставы Жака. Благородным, когда предоставил леди Никалаэде кров, в то время как ее родня поспешила отречься от глазливой невесты. Понимающим, когда уверял меня, что если мне нужно противозачаточное, он сам сделает и ни о чем расспрашивать не будет, извинялся передо мной за нескромное предложение немедленно прогуляться в Венчальную и позволил самой выбрать кандидата для первичной консуммации брака. А еще умным, безумно увлеченным наукой, любящим сыном и братом, и почему-то нежным… А когда я смотрела на графа, сил оторвать от его взгляд просто не было. Он завораживал одним своим видом, даже его некрасивость сглаживалась у меня в глазах и становилась привлекательней всех эталонов красоты. С замиранием сердца я вспоминала о том, как он мягко удерживал меня в объятиях там, на лестнице, ведущей вниз от Венчальной, и каждый раз, приближаясь к нему, надеялась на мимолетное прикосновение. Но Его Светлость словно специально держался на приличном расстоянии от меня, а стоило мне подступить к нему или же невзначай протянуть к нему руку, он замирал, будто змей перед прыжком, буровя меня своими мертвецкими глазами, в которых начинал сгущаться цвет, а потом резко отстранялся, так же молниеносно и порывисто, как в нашу первую встречу. Казалось бы, все прекрасно: в мою жизнь пришло то великое светлое чувство, о котором столько пишут в романах и стихах, которое воспевают в балладах и серенадах трубадуры, о котором мечтают все юные девушки. Вроде и взаимно все, и змейка от яблочного аромата графа без ума, но я не решалась спуститься в сад, сорвать заветный плод и попробовать угостить им лорда Себастьяна. Нет, не потому что боялась, что не он окажется моей парой, а потому что, стоило мне об этом помыслить, я наталкивалась на горящие демонические очи бесноватого и тут же вспоминала наш быстрый, случайный поцелуй, от которого начинала кружиться голова…

Шарах!!!

Мда, магический гений создателей склепа пересилил Азизама, поэтому в ход пошла тяжелая артиллерия, то есть кувалда. Как говорится, гениальность гениальностью, а против лома нет приема!

Бабах!!!

Наверное, нас расслышали все поднятые мертвецы на милю вокруг, и быть ы нам бесславно съеденными или же растерзанными на части, но Азизам еще на подходе к кладбищу сделал какой-то замысловатый финт рукой и заверил меня, что, дескать, поднятых умертвий нет. Поверила ему на слово, а что мне еще оставалось.

После пары-тройки ударов магический запор таки уступил физической силе, пропуская непрошенных гостей внутрь… Ну что сказать, красиво и истинно в духе Зеленого Горба: там постельное белье черное, а тут склеп изнутри отделан белоснежным мрамором и голубоватыми прожилками. Но не это было самым прекрасным: по какому-то непонятному мне принципу всех однодневных жен Его Светлости, погруженных в стазис, хоронили в стеклянных гробах без крышки, так что мы имели возможность наблюдать целый цветник. Юный прелестные девы спали в белых венчальных платьях и, казалось, вот-вот их веки затрепещут и приоткроются…

Пока Азизам с деловым видом пошел разыскивать саркофаг нужного нам сэра Гвейна, а таких тут было немало (вот уж фантазии у предков лорда Себастьяна не было, практически все как один: Гвейн Первый, Гвейн Второй… Гвейн Пятый… Гвейн Десятый и так далее) и обнаружил рыцаря Благородное Сердце под счастливым тринадцатым номером, я прошлась вдоль невестиных гробов. Насторожило меня две вещи: первая — все невесты были блондинками. Но это еще ладно, может, граф брюнеток на дух не переносит. Но вот вторая странность: у всех невест алела на губах яркая, я бы даже сказала крикливая помада. И если где-то это казалось уместно и вполне сочеталось с тяжелым вечерним макияжем, который никто не стал смывать с покойницы, то некоторые девушки явно не жаловали косметику и были накрашены совсем чуть-чуть, ровно настолько, чтобы немножко выделить природную красоту. И вот на таких невестах алая помада, подозрительно напоминавшая атрибут работниц борделя, смотрелась дико. Или это какой-то очередной выверт южного национального колорита?!