— А кто ж ты? — сурово спросил князь.

— Я Ахматов посол. Он прислал меня с миром, вот грамота... — Дрожащими руками Матвей стал доставать из полы кафтана берестяной свиток.

Святослав взял послание, прочитал его и швырнул на пол.

— Не верю я этим псам! И не переговоры вести я с ними буду, а бить, бить до тех пор, пока не очищу нашу поруганную Русь. Ахмат разорил моё княжество, казнил моих друзей, а я должен с ним договариваться?! Поздно затеял он переговоры. Да и не верю я ему, татарская хитрость всем известна. Этого перебежчика и того басурманина, — указал пальцем на одного из татар, — повесить!..

Матвей с воплем кинулся целовать сапоги князя.

— Не убивай, княже! Век служить тебе буду! Буду всё делать, что прикажешь! Не уби-ва-а-ай!..

— Уберите эту падаль! — поморщился князь, пытаясь освободиться от цепких рук предателя. — Где Дёжкин?

Вошёл Дёжкин и без разговоров наступил ногой на правую руку Матвея, так, что она хрустнула и пальцы разжались. Потом он легко, словно спичку, сломал ему левую руку, а попутно нечаянно толкнул Демьяна с Силаем, и те разлетелись по сторонам.

— Вот это сила-а-а! — раскрыл рот князь.

Чтобы Матвей прекратил всякое сопротивление, Дёжкин перебил ему и ноги. Крик несчастного перешёл в хрип, и, когда палач вытаскивал его из избы, Матвей красными, налитыми кровью глазами всё ещё умоляюще смотрел на князя.

Сердце Святослава дрогнуло, но он покачал головой:

— Вы друзей моих не щадили! Теперь получайте что заслужили!

Следом вытащили на двор татарина, и через минуту оба приговорённых уже болтались на верёвке. Другому же татарину князь наказал ехать к Ахмату и предупредить его о невозможности возвращения в Липецкий удел для баскачества.

— Первое появление Ахмата в наших краях будет и последним, — сказал Святослав. — Любой ценой он будет пойман и предан лютой смерти. Так же будут казнены братья Ахмата и его сподручный, русский предатель Рвач.

Когда татарина отпустили, князь собрал ближних людей и заявил:

— На Боровице больше оставаться нельзя. Этот поганый знает теперь место нашего укрытия и приведёт сюда конницу. Куда подадимся?

— Я думаю, на Ивницу, — предложил Дорофей. — Там леса погуще боровицких, оттуда и будем наблюдать за всеми передвижениями татар.

— И за Боровицей поглядывать, — заметил князь Александр.— Они сюда непременно сунутся.

— Повал леса устроим, засады наделаем, — кивнул Силай. — Западню им тут приготовим.

— Верно, — согласился Святослав. — Надо не мешкая приступать к работе. Устроим в Боровице нехристям славную мясорубку... — Получив от князя задания, все разошлись.

Обезумевший от счастья, что остался жив, отпущенный татарин, стегая и без того резво бегущую монголку, не скакал, а летел как на крыльях. Вести он принёс Ахмату дурные. Понимая, что в открытом бою с князем Святославом Липецким ему не справиться, Ахмат с братом Вагизом тем же летом вернулись к Ногаю. Но Абдулла остался на месте.

В Сарае на Олегов двор постучались.

— Кто там? — глянул в щёлку ворог Ефим.

— Доброжелатель от Ахмата, — отозвался Рвач.

— А кто с тобой?

— Ты доложи князю, а кто со мной, я ему сам скажу.

— Щас. — Ефим ушёл.

— Ишь побаивается холоп, — усмехнулся Рвач.

Вскоре скрипнули петли калитки. Пришельцев впустили. Ефим проворчал:

— Незваный гость...

— Что?

— Что слышал.

— Давно плетей не кушал? — набычился Рвач.

— Но-но, ты тут не хозяйничай! — возмутился Ефим. — Не дома! А то ведь мы тоже не лыком шиты!

Рвач посмотрел на него, сердито засопел, но промолчал: перебранка сейчас ни к чему.

— Стойте здесь, — скомандовал Ефим. — Князь ещё не готов принять вас. — И снова скрылся за дверью. Вскоре крикнул: — Заходите!

Василий Шумахов, докладывая Святославу о том, что Олег Воргольский уехал из Сарая в Воргол, ошибся. В Воргол проследовала Олегова разведка, имитировавшая отъезд князя. Олег был крайне осторожен и не спешил возвращаться домой, пока там было неспокойно. И в Сарае он сидел в таком укромном месте, что сам Телебуга не знал, где в данный момент воргольский князь находится. Услышав о появлении Рвача, Олег из любопытства принял посланцев Ахмата, но встретил их сухо, с недоверием и даже враждебностью. Однако, заметив за спиной Рвача Самуила, сразу смягчился.

— Проходите, проходите, — засуетился Олег. — Эй, Ефим, зови прислугу. На стол, на стол накрывайте!

Вскоре стол хотя и небогато, но был накрыт. Начали трапезу.

— Засиделся ты тут, князь Воргольский, — первым завёл речь Рвач.

— Так вы там беснуетесь, а мне башку подставлять что под татарскую саблю, что под русский меч нет никакого резону, — хлебнув квасу, отрезал князь Олег.

— Ахмат ушёл к Ногаю, а беснуется там один твой родственничек Святослав Липецкий, будь он неладен, — заметил Рвач.

— И с кем же беснуется, — удивился Олег, — коль Ахмата нету?

— А с народом. Как разбойник по лесам шастает. Ему Ахмат уже и мировую предлагал, а до меня в дороге слух дошёл, что Святослав совсем рехнулся: послов баскака побил и грозился, что всех татар бить будет. Пускай, мол, только в Черлёном Яру появятся. Он уже за весь Черлёный Яр зарекается.

— Послов он бить привычен, — хихикнул Самуил. — Ты завтра сходи к хану, расскажи ещё раз про Святослава. Попросись назад в княжество: мол, устраивать землю надо после погрома, — глядя исподлобья, наставлял Олега Самуил. — Но Святослава бойся.

— Да он и впрямь с ума спятил! — ударил по столу обглоданной костью князь Олег. — Поеду, может, вразумлю бесноватого братца.

— Вот-вот, вразуми, — поддержал Рвач. — Только и здесь, около твоей околицы, его люди вьюнами вьются.

— Ефим! — крикнул Олег.

— Я, Олег Ростиславич!— ворвался в трапезную стремянный.

— Глянь-ка, кто там у нашего забора окромя татар шляется. — Когда стремянный ушёл, Олег совсем распалился: — Ну, я ему покажу, этому князьку! Народ надо успокоить, по-новому жизнь устраивать, а он вражду продолжает!

— Так езжай, князь, езжай, — снова тихо и вкрадчиво заговорил Самуил. — Устраивай княжество, устраивай. Да может, ещё и Липецкое заодно под своё крыло возьмёшь?

Олег пристально посмотрел на Самуила, потом на Рвача, доел кусок севрюжины, запил мёдом и выпалил:

— Разговор окончен! Завтра пойду к хану, буду проситься домой, а там поглядим. Только не знаю, примет меня хан или нет.

— Примет. Я всё устрою, — прогнусил Самуил.

— Ну хорошо. Утра вечера мудренее.

Гости разошлись, князь остался один.

«Чего же всё-таки они от меня хотят? — думал он. — Или и вправду сделать властителем всего Черлёного Яра, или тут что-то другое? Если первое, то война со Святославом неизбежна, а этого я не хочу, и своими силами мне навряд ли справиться с мятежником. Просить помощи у Телебуги? Так он уже раз отказал. Да и наводить на свой край татар не очень приятно... Но что же делать?.. Ладно, Ахмата в Черлёном Яру нету, значит, можно ехать спокойно, а там будь что будет, на месте всё решится...»

Размышления князя прервал вошедший Ефим.

— Ну, кто там за домом нашим наблюдает? — спросил Олег.

— Андрюха Кавырша, сподручник Васьки Шумахова.

— А, пускай, теперь он нам не опасен, — махнул рукой князь. — Да, Ефим, готовься ехать в Воргол.

— В Воргол? Вот здорово! — чуть не подпрыгнул от радости стремянный. — По дому я дюже соскучился.

— Мало радости, Ефимушка, мало радости, — остудил пыл слуги Олег. — Неспокойно там, да и как-то нас встретят? Ведь бросили мы их на произвол судьбы во время беды-несчастья. А князь Святослав теперь — герой. Он воевал: своих, да и наших, я слышал, людей от татарского нашествия защищал. Не защитил, но всё-таки сражался. А мы с тобой где были? Ладно, иди, Ефимушка, иди отдохни, а завтра или послезавтра — в дорогу. Хорошо, что русский народ забывчив и великодушен. Всегда он господ своих прощает, будем надеяться, что и на этот раз простит нас, грешных.