— Семь рядом, пятеро дальше...

Оценив ситуацию, липчане решили без шума уложить сначала четверых противников и, не дав остальным опомниться, перебить и тех. Однако оставшиеся в живых или раненые могли поднять тревогу. Этого допустить было нельзя, и, рассредоточившись на расстоянии вытянутых рук, первых врагов решили уложить стрелами, а остальных ножами.

По еле слышному свисту Дорофея все четверо пустили стрелы и следом кинули ножи, и едва смертоносное оружие долетело до цели, друзья ворвались в кучу корчащихся в агонии врагов, у которых были пробиты гортани. Несколькими ударами ножей липчане прикончили неприятелей.

— Быстро к остальным! — скомандовал Силай. — Может, успеем спасти Семёна...

— А давайте, — скрипнул зубами Дорофей, — возьмём их живыми!

— Выбрось из головы! — оборвал его Семён Андреевич. — А ну какой прыткий уйдёт и всю слободу поднимет? Ты сгинешь — чёрт с тобой, а дело загубим!

— Вон они! — шепнул Силай, указывая пальцем на расхаживающих без опаски врагов, и липчане подползли поближе.

— Мельтешат паршивцы, — хмыкнул Евтей. — Стрелять неудобно, да темно ещё, вдруг промажем. Надо сделать так, чтоб они насторожились.

— Щас сделаю, — молвил Дорофей. — Я сучок сломаю — они ушки на макушки и замрут, а мы тут и выстрелим. Я на себя беру двоих. Ну, с Богом... — И треснул сухой веткой.

Враги застыли, а через мгновенье засвистели стрелы, и четверо рухнули. Пятый бросился к кустам, однако стрела Дорофея настигла и его. Дорофей с Силаем, как дикие звери, почуявшие кровь, пошли по следу раненого. Искали недолго. Дорофей схватил негодяя за ворот и волоком потащил к пепелищу. Там уже сняли с креста бездыханного Семёна и положили на небольшом пригорке.

— Иди, сука! — пнул стонущего от боли беглеца Дорофей. — Смотри сюда! Ты мово друга сказнил! За что?

— Не я, не я казнил! — завопил пленник.

— А жена его где? Тут ещё баба была!

— В срубе сгорела!.. Я ни при чём! Татары их порешили, татары! Их много было и ещё хазарин. Он и велел распять этого мужика.

— Да и вас, землячки, тут было немало! — яростно крикнул Дорофей и с силой рванул из раны пленника стрелу. Тот истошно заорал.

— А-а-а, больно, гадюка паршивая?!

— Опомнись, Дорофей! — попытался заступиться за раненого Силай. — Он же православный...

— Кто православный? — подал голос Семён Андреевич. — Православный православного к кресту не прибьёт!

— В огонь его! Живым! — В приступе нового гнева Дорофей опять схватил пленного за шиворот и потащил к догорающему костру. И никто больше за него не заступился.

— Я не убивал! Я не виноват! — продолжал вопить предатель, но Дорофей и Евтей раскачали его и швырнули в жар. Сразу объятый пламенем, он было вскочил, но, получив удар по голове, снова упал, взметнув тысячи искр...

Когда его душераздирающие крики затихли, Дорофей хмыкнул:

— Псу псова смерть!

— Семёна схоронить надо и уезжать немедля, пока туровцы не всполошились, — заявил боярин. — К утру они так и так сюда нагрянут, задержимся — несдобровать.

Семён был похоронен в лесу, там, где татары не могли бы сыскать его могилу. Разведчики забрали восемь самых добрых коней и поспешили вдоль Ведуги к Дону. Солнце уже лизало своими лучами небо, когда они переплыли на левый берег и, мокрые, с ходу углубились в лес и поскакали вверх по течению реки. Цель — Донщина, чтобы к утру следующего дня быть у князя Святослава.

На этот раз всё прошло без приключений, и уже ночью лазутчики вдоль Боровицы приближались к ставке Святослава Ивановича.

— А холодно становится, — поёжился Дорофей.

— Дуб распускается, вот и холодно, — многозначительно пояснил всезнающий Семён Андреевич. — Князя будить не будем, утром всё расскажем. Думаю, грядёт поход.

— А всё-таки мы слишком жестоко поступили с полонянником, — вздохнул Силай. — Может, он и не убивал Семёна.

— Хватит ныть! — одёрнул товарища Дорофей. — Всё правильно! Предателей надо беспощадно казнить. Татар — просто убивать, а предателей казнить!..

После заутрени Святослав принял у себя в избе разведчиков. Они дружно приветствовали князя и сели на лавку.

— Слушаю, — кивнул Святослав Иванович.

Встал Семён Андреевич, пригладил волосы на голове, потеребил густую бороду и начал:

— Княже Святославе, были мы в воровских слободах Ахматовых, зорко проглядели места их расположения и решили, что воевать эти слободы не только можно, а и нужно. Перво-наперво стоит воевать южную слободу, что на Смердячьей Девице. Её легче взять, и надо постараться там сразу всех уничтожить, чтобы не успели на Донщину сообщить. Планы брани будем строить на местах, главное — внезапность. Вот, у меня пока всё.

— Кто ещё как мыслит? — поглядел Святослав на остальных.

— Княже! — поднялся Дорофей. — В тех местах мне приходилось бывать часто, я всё там знаю как свои пять пальцев и потому для внезапности нападения предлагаю зайти врагам в тыл со стороны речки Еманчи, там они нас никак ждать не могут. На Ведуге-то мы, ясно, след оставили, и татары уже, небось, строят засеки в лесах. Правда, бой принимать придётся сразу, как только переплывём Смердячью Девицу. Но она уже мелководна, и не трудно будет её перейти и ударить в тыл...

— И упустить беглецов на Донщину? — перебил Семён Андреевич.

— А чтоб этого не случилось, — покачал головой Дорофей, — нужно поставить заставы в Кривом Бору и за Доном, на Неге. Только там татары могут прорваться на Донщину, нигде кроме. И ещё. Не доходя до Еманчи через Смердячку надо переправить отряд, который пойдёт по левому берегу и первым вступит в бой. Остальные же наши силы переправятся через Девицу у Турова, чтоб избежать схватки в воде.

— Но ведь эдак мы удлиняем себе дорогу, — не сдавался Семён Андреевич.

— Зато так безопасней, — поддержал Дорофея князь. — Ладно, вечером ещё поговорим. Пока отдыхайте.

В боярской думе решили действовать по плану Дорофея и назначить его воеводой отвлекающего отряда, а Силаю и Евтею Ломову дать по десятку дружинников для сторожбы переправ через Дон в Кривом Бору и устье Неги. Начало похода назначили на утро следующего дня.

А вечером на лесной тропинке Силая встретил Демьян Шумахов.

— Где это ты пропадал? — поинтересовался Демьян.

— Да так, на охоту ходил, — соврал Силай, зная, что товарищ не любил, когда его обходили в княжеских делах. Однако и этот ответ Шумахову не пришёлся по нраву.

— А что ж не сказал? Вместе бы сходили. Аль перестал быть мне другом? Я ж тебя даже в разведку брал, хотя князь Святослав не велел!

— Да Дёмушка! — начал оправдываться Силай. — Я как-то быстро собрался с Евтеем Ломовым. Тебя поискали — не нашли. Думали, по старику всё печалишься, не хотели тревожить, так и уехали.

— А Семён Андреевич и Дорофей Космач тоже с вами на охоту ходили? — неожиданно спросил Демьян.

«Видел, наверно, нас вместе, проныра», — подумал Силай и безразлично пожал плечами:

— Ага, — и тут же перевёл разговор: — Завтра князь в поход кличет. Собираешься?

— А как же! — важно подбоченился Шумахов. — Поход — дело святое. Князь велел при нём быть.

— Любит он тебя! — притворно позавидовал Силай.

— Силай! — окликнул кто-то парня.

— Тута я, что случилось?

— Князь зовёт тебя и Евтея. Не знаешь, где он?

— Дома небось дрыхнет! Ну вот, видишь, — опять повернулся к Демьяну. — Князь кличет. — На том друзья и расстались.

Вскоре Силай был уже в княжеской избе.

— Где Ломов? — спросил Святослав.

В глубине избы горела свеча. В полумраке Силай заметил, что кроме Святослава здесь были князья Александр и Даниил, а также Дорофей, Семён Андреевич и ещё несколько знатных людей Липецкого княжества. Он только открыл рот, как распахнулась дверь и в горницу ворвался Евтей.

— Спите помногу, вояки, — с ехидцей заметил Святослав. — А мы тут посоветовались: забирайте своих дружинников и отправляйтесь в ночь... Напомню. Ты, Евтей, должен беречь правый берег Дона и устье Неги. Твоя задача — нести дозор до самого устья Сновы. А Силай будет наблюдать за левым берегом Дона, от Кривого Бора до Донщины. Евтей, будь внимателен. Неровен час, беглецы вздумают идти твоей стороной, а там, где Снова впадает в Дон, есть переправа. Понял?