Как только он выпускает меня из своих рук, начинается такое! Обнимающая меня мама плачет, и я пытаюсь её успокоить. Папа сурово заключает в объятия и похлопывает по спине Бориса. Понимаю, что не имею права никого разочаровывать, особенно родителей. Личные трудности — это только мои проблемы. Так что «счастливо» улыбаюсь и говорю предкам что-то благодарное. А дальше меня кружит поток знакомых лиц, поздравляющих, чего-то желающих и целующих в щёки.

Когда сил продолжать этот фарс у меня уже совсем не остаётся, Роман вдруг приглашает всех в соседний зал, и народ возбуждённо утекает за ним. Делаю шаг следом, но мой новоиспечённый супруг удерживает меня, ожидая пока двери закроются.

Оглядываюсь. Кроме нас здесь больше никого нет, даже регистратор и фотограф свалили в неизвестном направлении.

Ох! Рывком развернув меня к себе за плечи, Борис впивается в мои губы поцелуем. Ай! Вот сейчас он себя не сдерживает, и мне становится понятно, почему несколько минут назад он вёл себя иначе. Представляю, что бы о нас подумали гости (а в особенности, родители), если бы такой поцелуй увидели? Страстный, глубокий, доводящий до болезненного возбуждения, прекратить который, кажется, невозможно.

Его руки стискивают меня, прижимая к сильной груди. Он решил мне доказать, что в устроенном тут безобразии есть приятные стороны? Самое удивительное, что ему это удаётся. Я даже на какое-то время забываю о том, на что этот фрукт ухитрился меня развести. Букет падает куда-то на пол. Освободившиеся руки непроизвольно скользят по широким плечам и тянутся к волосам, совершенно не подчиняясь внутреннему голосу, который упрямо твердит, что я не должна себе этого позволять.

Как раз тогда, когда продолжать в том же духе от явного переизбытка гормонов становится невыносимо, муж оставляет мой рот в покое, и я прижимаюсь к его груди. Виском ощущаю сильные, частые удары сердца. Похоже, ему сдерживаться и останавливаться тоже не просто.

От внутренних противоречий меня просто разрывает. Да, я люблю его. И если бы Борис нормально попросил моей руки, скорее всего, не отказала. А он даже не позволил мне этого сделать! К тому же я до сих пор полагала, что нужна старку только как объект исследования. Такое положение вещей, разумеется, осознавать неприятно, но я изначально приняла его и готова была с этим мириться. Когда мы выяснили этот вопрос, я, по крайней мере, знала, что Борис поступает со мной честно. А тут свадьба. Да ещё и с такой «секретностью». Какого лешего?!

— Зачем? — всхлипываю. Совсем я расстроилась! Сейчас ведь просто зареву! И всё, что мне там на лице «красивого» нарисовали, превратится в боевую раскраску а-ля Рембо.

Борис чуть отстраняется, приподнимая за подбородок мою голову, и несколько секунд вглядывается в лицо. Я на него смотреть не рискую. Не сдержусь точно.

— Уверена, что хочешь это знать? — задумчиво спрашивает.

Говорить вслух я не решаюсь — боюсь расплакаться. Поэтому просто киваю. Если это какой-то тактический ход, я должна знать. Не хочу оставаться в неведении относительно его целей и планов. Мне так будет спокойнее.

Старк молча тянет меня к стульям, усаживает и опускается рядом. Окупировав руку, отрешённо крутит кольцо на моём пальце. А на лице столько эмоций отражается!

— Ты мне нужна, — наконец не выдерживает и с болью в голосе говорит он. — Не могу без тебя, понимаешь? — голос вибрирует, чуть срывается. — Мне тяжело даже думать о том, что возможно как-то жить вдали от тебя! Мне нужно, чтобы ты была рядом, я должен слышать твой голос, видеть, как ты спишь. Я готов задушить любого мужчину, который посмеет прикоснуться к тебе. Я пытался, — он чуть прикрывает глаза и сокрушённо качает головой, — честно пытался с этим чувством бороться, но оно сильнее.

Смотрю на этого невероятного мужчину и офигеваю от его порывов. Он пытается мне сказать, что влюбился? Ой, мамочки! Плакать всё равно хочется, только теперь по другой причине.

— Я знаю, что и так требую от тебя слишком много, — замечаю, что говорит он это, едва-едва себя сдерживая. — Я вижу, что ты не готова сейчас принимать мои чувства и отвечать мне. Так что буду ждать. Но отпустить тебя я не могу! — хрипло, с надрывом, выдыхает.

Понимаю, что продолжать молчать и бездействовать нельзя, он банально не выдержит. И каким будет его срыв, предугадать невозможно. Даже люди не всегда способны совладать с подобным эмоционально-гормональным фоном, а он, ко всему прочему, — не человек. И его инопланетная психология сейчас просто разбивается о гранит человеческой физиологии и биохимии. А хоронить останки мне как-то не хочется.

Высвобождаю руку, и он напрягается сильнее, радужки темнеют. Ой, не надо! Потерпи!

Провожу пальцами по гладко выбритой щеке, волосам, завожу ладонь за шею и чуть тяну его на себя. Борис послушно наклоняется. Легонько чмокаю его в губы. Чувствую, его совсем парализовало. Так. Не поняла. Я в нужном направлении двигаюсь? Дотягиваюсь до уха и шепчу:

— Тебе не нужно ждать. Я тоже тебя люблю, — признаюсь, наконец.

Старк вздрагивает, мгновенно выпрямляется, хватая меня за плечи и удерживая перед собой.

— Ты серьёзно? — впивается пронизывающим взглядом в глаза. — Это правда?

Его радужки плывут переливами шоколадных оттенков и фейерверками огненных искр. Смотреть в них можно бесконечно.

— Я люблю тебя, — повторяю тихо, налюбовавшись на затягивающие водовороты.

Борис прикрывает глаза, шумно выдыхает и вдруг быстрым движением перетягивает меня к себе на колени, сжимая в объятиях. Ну вот, слава Богу, успокоился! И я тоже, кажется. Всё встаёт на свои места. Неожиданное признание настолько много объясняет в его поведении, словах, действиях, что даже облегчение чувствую. Ведь я так хотела этого и так боялась, что на настоящие чувства старки не способны. А оказывается, они у них есть. Да ещё и какие!

Ощущения от его объятий совершенно невероятные. Кажется даже, что большей близости и не нужно. Всего как раз в меру. Он рядом, руки нежные, дыхание почти спокойное, вот только сердце бьётся учащённо. Чувствую, набирает в грудь воздух. Всё, сейчас расспросы начнутся!

— И давно? — подтверждает мои опасения Борис.

Вот! Так и знала! Признания мало? Нужны подтверждения?

Судорожно дёргаюсь, но, сдерживая мой порыв, муж сильно прижимает меня к себе, из-за чего утыкаюсь носом ему в плечо.

— Зачем тебе? — нервно спрашиваю, понимая, что теперь всё равно не отстанет.

— Ну что с тобой? — успокаивающе гладит меня по спине. — Я же должен знать, как долго ты меня мучила.

Что? Я? Мучила? Он обо мне? Или перепутал с кем? Отстраняюсь, насколько позволяют его обвивающиеся вокруг моего тела руки, пытаясь заглянуть в лицо. Может, он шутит? Но нет. Этого по нему не скажешь.

— Хорошо. Изводил себя, похоже, я сам, — видя моё недоумевающее лицо, признаёт Борис. — И всё же, скажи, мне нужно знать!

Ох! И как я ему это преподнесу? Он же меня прибьёт, если узнает, как долго я это скрывала! При том, что однажды пытался добиться от меня причины моего согласия, а я ответила, что это не важно. Уж лучше я промолчу!

А Борис ждёт. Вот интересно, надолго ему терпения хватит? Н-да-а... Кажется, торопить меня он не собирается. Его рука скользит по спине, вычерчивая какие-то загадочные, одному ему ведомые, узоры. Короче, сил выдержать характер не хватило у меня.

— Ещё на «Треоне». — Мысленно беспечно махаю рукой. Авось обойдется!

Нет. Не обходится. Правда, реакция совершенно не такая, какой я её себе представляла. Вместо того чтобы возмутиться или разозлиться, Борис снова впадает в оцепенение, даже дышать перестаёт.

А сейчас-то что не так?

— Прости! — судорожно выдыхает муж. — Я должен был догадаться!

О-о-о! Догадаться! Как же он плохо знает человеческую психологию! Вот уж точно, ему это в новинку!

— О таких вещах не догадываются, — пытаюсь ему объяснить, — их выясняют или признаются. И если бы ты сейчас промолчал о своих чувствах, я бы так ничего тебе и не сказала о своих.