Взгляд парня остановился на ней. Его лицо стало еще бледнее, таким неестественно белым, словно в нем не было крови. Эралайн не видела лица девочки, но могла предположить, что оно было таким же. А потом раздался крик:
— Дерись!
Эта девочка была слишком маленькой для такого голоса, Эралайн показалось, что она вложила в одно слово все свои силы. Скорее всего, так и было, потому что взгляд парня изменился. Он повернулся и посмотрел на Дангу. Ее поза, выражение лица, да все поведение — выражали скуку. Парень медленно, с опущенными плечами и потупленной головой двинулся к ней. Выглядел он неуверенно, но Эралайн заметила, что меч зажат в руке так, что костяшки пальцев побелели.
Повисла такая тишина, что был слышен, наверное, каждый вздох.
— Я готов. — Хрипло сказал парень, глядя на королеву.
Глашатай, судя по его лицу, тоже не ожидавший такого поворота событий, вышел чуть вперед.
— Да начнется бой! — Впервые, наверное, за его жизнь, он сказал это с такой интонацией, за которую могли казнить, если бы кто-то стал придираться. В голосе глашатая была неуверенность.
Она едва доставала ему до плеча, и все же атаковала первой. Про Дангу говорили, что в бою она превращается в злое чудовище, так и было. Парень криво и неуверенно отбил атаку, хотя Эралайн сомневалась, что он и на это способен.
Данга осыпала его ударами — резкими, уверенными, внезапными. Парень успевал уворачиваться в последний момент — везучий. Эралайн ставила себя на его место, продумывала, как бы она поступила сейчас, как бы атаковала. Данга не всегда помнила об обороне, ее можно было подловить в удобный момент, но парень об этом не знал.
Видно было, что оружие в руках он держал и раньше, даже знал пару приемов, но недочеты были в каждом движении, да что уж там — в самом этом парне. Ему не хватало сил для нормальных атак, обыкновенных физических сил. В этом не было вины парня — он, похоже, жил впроголодь, но если он хотел выжить, ему нужно было стараться.
Данга кружила вокруг гвардейца, ее руки были напряжены, но на лице не было и тени неуверенности. Эралайн запоздало осознала, что такой и должна быть королева — непоколебимой, будто каменной. А она побоялась даже заявить о себе, хотя поклялась своему народу!
Она предала их. Оставила все в том же забвении, в той же яме, из которой Многоликие пытались выбраться на протяжении стольких лет!
Эралайн возненавидела себя в это же мгновение, когда собственный разум заставил ее все осознать, что она натворила. Ей захотелось вернуть тот миг, когда Данга ткнула пальцем в гвардейца, но это было невозможно. Девушке захотелось спрятаться ото всех, зарыться под землю, исчезнуть с этой земли, и она, нечаянно толкнув какого-то человека, стоящего рядом, развернулась и стала выбираться из толпы.
Она находилась спиной к площади, когда толпа разразилась криком. Эралайн повернулась, но из-за голов и спин людей ей было плохо видно, что случилось. Девушка все же смогла разглядеть происходящее: гвардеец лежал на земле. Данга нависла над ним, подняв меч, чтобы нанести последний удар. Эралайн решила отвернуться и продолжить путь прочь отсюда — почему-то ей не хотелось видеть, как кровь парня хлынет на брусчатку и все это закончится, почти не начавшись.
До ее ушей донесся скрежет металла по камню. Эралайн обернулась, настойчиво высматривая гвардейца — он уже был на ногах, в руке меч, на лице ни капли той растерянности, что была вначале.
Данга с новой силой стала нападать на него. Эта девушка действительно была настоящим зверем. Во время боя на ее лице не оставалось ничего человеческого, будто она превращалась в чудовище — злое, необузданное и безумное. Но безумие никогда не приводит ни к чему хорошему — королева совсем забыла об обороне, и гвардеец стал атаковать. Данга сделала пару шагов назад, чтобы избежать удара, но по ее недовольному лицу было видно, что она не ожидала такой активности от парня. Их мечи столкнулись с истошным скрежетом, и Эралайн подметила, что смотрела, затаив дыхание. Она даже перехотела уходить, хоть и всего лишь на несколько минут. Едва кончится этот бой, она уйдет, будто ее здесь никогда и не было. Жаль, что так нельзя сказать про ту клятву, что Эралайн дала своему народу.
Парень увернулся от очередного удара, но челка упала ему на глаза, и он едва успел отразить следующую атаку, не удержавшись на ногах. Он выставил меч вперед, не подпуская к себе Дангу. Королева остановилась, пронзая его взглядом и переводя дух. Казалось, все зрители делали то же самое. Гвардеец снова оглядел толпу, почти сразу же наткнувшись на ту девочку, что кричала ему. Эралайн не видела, что она ему показала, но уже в следующее мгновение парень стал подниматься с земли.
Он крутанул меч в руке, едва его не выронив, но все же впился пальцами в рукоять и встал в боевую стойку, смеряя Дангу взглядом. Лицо королевы покрылось капельками пота, а волосы слегка растрепались, но она все равно выглядела так, будто готова пробежать марафон и сразиться с целой армией. По лицам обоих противников было понятно, что они решили заканчивать. И они снова принялись кружить, пытаясь ввести друг друга в ступор.
Сверкающие лезвия ловили пасмурный свет неба, отражая его при каждом взмахе. Меч Данги был настоящим шедевром оружейного искусства, в отличие от старого, кое-где зазубренного, но все же крепкого оружия гвардейца. Королева снова ударила, но в ответ ей поступил удар такой силы, что меч выпал из ее руки и со звоном приземлился на каменную брусчатку. Данга ошарашенно взглянула на оружие, не веря, что это происходит с ней. Гвардеец бросился к мечу с такой скоростью, что его фигура размылась перед глазами Эралайн, и вскоре в его дрожащей левой руке сверкало еще одно лезвие, уже королевское.
Очевидно, парень никогда не тренировался бороться с двумя мечами — его движения стали неуклюжими, словно один клинок мешал ему, а не помогал или придавал уверенности. И все же на стороне Данги — хоть и безупречной в плане борьбы — не было ничего, голые руки, а она не была дурой, чтобы идти с таким арсеналом против двух мечей. Она уворачивалась от каждой неопытной атаки гвардейца, и все же с каждым взмахом двух мечей парень становился все наглее и увереннее. Он старался ударить все более непредсказуемо, и вскоре Данга, пытающаяся ускользнуть от взмаха лезвия, упала на землю, потеряв равновесие из-за своих защитных маневров.
Гвардеец буквально уселся на нее сверху, чтобы Данга не увернулась от решающего удара, который он так и не успел нанести. Эралайн лишь заметила, что парень сделал какое-то резкое движение, откатываясь в сторону от Данги. В руках у королевы был маленький кинжал — ее козырь, спрятанный в рукаве. На груди у парня выступила кровь, почти такого же оттенка, какого была его форма. Он шипел от боли и пытался подняться на ноги, все еще сжимая мечи в обеих руках. Данга, довольная собой, прохаживалась вокруг него, словно змея, примерявшаяся, куда бы лучше укусить. Она сжимала в руке свой окровавленный кинжал, и по ее позе было видно, что она целилась в грудь, прямо в сердце. Королева нагнулась, чтобы нанести решающий удар поверженному врагу, и Эралайн в последний момент заметила, как между их телами сверкнуло лезвие. Не короткого тонкого кинжала, а длинного остро заточенного меча.
Королева издала короткий невнятный вздох, который пронесся по всей площади, а за ним последовал глухой звук падения ее тела на камни. Меч все еще был в руке у гвардейца, но он отшвырнул его в сторону сразу же, как понял, что совершил. Сразу же, как заметил, что на его лицо упали капли ее крови, и вот, она, пронзенная его мечом, лежала рядом с зияющей раной в груди. Королева. Живая еще несколько секунд назад, и мертвая прямо сейчас, мертвая по его вине.
Побледневший парень отполз от трупа Данги назад, сверля его округлившимися от ужаса глазами, словно думая, что это видит только он. Но толпа разразилась криками, и Эралайн снова двинулась прочь, возвращаясь в реальность. Она распихивала ликующих людей с каменных выражением на своем лице. Наверняка все сейчас считали ее за идиотку — она не радовалась свержению опостылевшей всем королевы — но Эралайн уже была далеко в своих мыслях.
