Одну за другой она ставила бутылочки назад. Ничто из них не подходило, хоть Айвен и лелеяла надежду на это, пока неслась сюда от сарая на самом краю деревни, где был заперт Кайрин.

Она никогда не делала подобных зелий прежде. И у нее не было времени, чтобы приготовить их сейчас. Оставалось надеяться только на чудо, но и в чудеса она не верила.

Все было просто ужасно, и Айвен не могла позволить, чтобы ситуация стала еще хуже. Кайрин все еще был живым, а это значило, что он должен таковым и остаться, чтобы не пришлось вытаскивать его с того света.

Хотя Айвен бы, естественно, это сделала.

Но пока что в ее планы входило всего лишь навсего сорвать казнь, сотворив что-то странное и непредсказуемое своей магией. Хоть Айвен и побаивалась открывать свой дар нараспашку, да еще и с риском быть раскрытой, все же она призналась самой себе, что ей хочется это сделать.

Она всем сердцем желала показать отцу, что с ней тоже стоит считаться.

Айвен схватила книгу, лежащую на краю стола, и поспешно раскрыла ее, шурша старыми страницами. Луч солнца из окна упал на ровные убористые надписи.

«Зелья огня и пламени» — гласила темная надпись.

Может, поджечь эшафот и еще что-нибудь для правдоподобности не такая уж и плохая идея? Начнется всеобщий хаос, а они с Кайрином успеют где-нибудь спрятаться. А что потом? Она вернется в деревню одна и будет делать вид, что ничего не знает?

Подозрения отца сразу же падут на нее. И все же Айвен исступленно уставилась на рецепт зелья. Поняв, что у нее нет даже нужных трав, девушка разочарованно перевернула страницу.

«Зелье от бородавок».

«Тьфу!» — подумала Айвен, перелистывая страницу. У нее оставалось так мало времени, а она до сих пор даже не придумала, каким образом будет срывать казнь. Надо было спешить, от этого зависела жизнь Кайрина.

Поверил ли он ее клятве?

Айвен помнила его взгляд, когда она произнесла эти слова. Он промолчал лишь потому, что не хотел разочаровывать ее, а на самом деле парень был уверен в том, что уже ничего нельзя изменить.

Самое страшное в том, что какая-то подлая часть Айвен была солидарна с ним.

Листая книгу дрожащими от страха и нетерпения руками, девушка не сразу услышала шаги за шорохом бумаги. Судорожно захлопнув книгу, Айвен поняла, что выглядит как минимум подозрительно — нависшая над столом с книгой и своими зельями, куда-то спешащая и нервная.

Она развернулась и уперлась бедрами в стол, чтобы почувствовать себя чуть увереннее. На лицо девушки сразу же прилипла милая улыбка послушной дочери. Эта хитрость давно не работала, но почему-то Айвен все равно надеялась на нее.

— Эм… отец? — Заговорила она, стараясь не запинаться, — Тебе… чем-то помочь?

— Насколько я вижу, ты сама сейчас занята… — Ухмыльнулся отец, заглядывая Айвен за спину, где на столе неровно (чего у нее никогда не было) стояли склянки со снадобьями и лежала наспех закрытая книга.

— Да нет, что ты? — Улыбнулась Айвен, — Я абсолютно свободна. Насколько я знаю, все в деревне здоровы…

— Кроме него. — Исподлобья уставился на дочь Кирис.

Айвен нервно взглотнула, не зная, что и ответить. Любая ее ложь будет очевидна. Айвен сама загнала себя в эту ловушку и теперь она не имела никакого представления, как из нее вырваться.

— Ты до сих пор на стороне этого шпиона. — Сказал отец, своим осуждающим тоном заставив Айвен опустить глаза в пол, — Ты очень, очень разочаровываешь меня.

— Он не шпион. — Слишком холодно для покорной безропотной дочери сказала она.

Отец пропустил эти слова мимо ушей. Айвен все так же смотрела в пол, пока ее сердце отбивало бешеный марш совсем не в такт шагам Кириса, который подошел к ней совсем близко.

— Погибли наши люди. — Сухо сказал он, — Погибли из-за того, которого ты спасла и вылечила. Ты, а не кто-то другой! Они погибли из-за тебя!

Айвен осмелилась поднять пылающий взгляд:

— Он не причастен к этому!

— Какая же ты наивная! Я давно порываюсь выдать тебя замуж, но, оказывается, ты еще настолько ребенок, что тебе может задурить мозги любой проходимец. Он отплатил тебе такой неблагодарностью, погубив твоих же людей, а ты все еще продолжаешь его защищать!

— Он. Здесь. Не. При. Чем. — Отчеканила девушка каждое слово, непреклонно глядя отцу в глаза.

Кирис тяжело вздохнул:

— Я не смогу переубедить тебя. Что бы сказала мать, если бы узнала все это? А она обязательно узнает — сплетники донесут! О чем ты думала, Айвен!?

— О том, что нельзя жить так, как живем мы! — Вскрикнула девушка. Несмотря на всю смелость, она вжалась в столешницу, вцепившись в нее пальцами, — Для всех мы лишь дикари и убийцы! Так нельзя, отец!

— То есть он, по-твоему, не дикарь? Он лучше, чем мы?

— Да. — Прошептала Айвен одними губами, прикрыв глаза от осознания того, что она творит. Но она уже не могла остановиться, — Потому что он показал мне всех нас со стороны. И я увидела не людей, а тупорылых животных, безграмотных, грязных свиней, убивающих всех, кто живет чуть иначе! Неужели так сложно жить чем-то, кроме войны?

Открыв глаза, Айвен увидела хохочущее лицо отца, и на мгновение ей показалось, что Кирис безумен.

— Нас бы давно разорвали такие стервятники, как он, если бы мы не жили войной! — Выговорил он, — Зачем ты полезла во все это, тупоголовая девка!? Твое дело дома сидеть, да детей рожать.

— Нет. — Отрезала Айвен, — Не забывай, кто я.

— Ты мерзкое ведьмино отродье, и чем скорее я выдам тебя замуж, тем быстрее забуду об этом!

Айвен ужаснулась, услышав эти слова. Они сочились ненавистью и презрением к ней, к самой ее сущности. Плечи девушки неосознанно опустились, она поникла, осознав, насколько глубока ненависть к ней.

— Когда-то я позволила себе думать, что ты не такой, как все. — Прошептала она, роняя из глаз редкие слезы, — Хоть ты и разозлился, когда узнал о моей силе, ты не выгнал меня, не убил и даже не опозорил. Ты придумал скрыть это ото всех и просто выдавать меня за хорошего врача. Тогда я думала, что никто на целом свете не любит меня так сильно, как ты. Меня такую, какая я есть, а не такую, какой я должна быть.

Она искоса взглянула на отца, потупившего голову, и продолжила:

— Оказывается, это была ложь.

Комната Айвен погрузилась в тишину, когда она замолчала. Почти усевшись на столешницу, девушка ждала ответа. Она высказала все, что думала, и этим добровольно повесила себе на грудь мишень.

— Я никогда тебе не лгал. — Ответил отец, — Потому что лгал всем остальным. Нельзя жить, не имея хоть одного человека, которому будешь всегда говорить правду. Я не стыдился врать своим соратникам и подчиненным, твоей матери, даже самому Харву, но не тебе. Ты мой единственный ребенок, и поэтому я отдал тебе все, что мог дать. А ты подвела меня.

Айвен хотелось разрыдаться, она не находила в себе сил посмотреть на отца. Как она могла разрушить доверие отца, которое завоевывала годами? Как она могла предать свой народ?

И все же в глубине души девушка считала себя правой.

— Но я никогда не отниму у тебя главное. — Заговорил Кирис снова, не дав Айвен до конца осознать предыдущие слова, — Я всегда буду говорить тебе только правду.

Раздались громкие шаги, и Айвен осмелилась поднять голову. Отец шагал к выходу из комнаты. Он не мог уйти так запросто, это Айвен чувствовала. На пороге Кирис обернулся, найдя взгляд дочери:

— Его публично казнят через час. Благодари меня за то, что не заставляю тебя присутствовать. Наоборот — я запру тебя здесь, чтобы ты не натворила глупостей, которых я уже и так натерпелся от тебя.

Его голос был настолько холоден, что Айвен боялась даже пикнуть, рискуя разворошить эти погасшие угли и разжечь пламя отцовского гнева. Можно сказать, за свои проступки девушка обошлась малой кровью, а Кайрин получил то, что неизбежно получает каждый чужак, приехавший в Алаг.

Покидая дом, отец даже не посмотрел на Айвен, а она держалась из последних сил, пока шаги Кириса не стихли вдалеке. Дождавшись, она разрыдалась так, словно не плакала никогда в жизни. Ее слезы после ссоры с Далли не шли ни в какое сравнение с тем, что было сейчас.