Одним из них был Емельян Ярославский (в 1920-е годы — глава Центральной контрольной комиссии российской компартии), точнее — Мейта-Иуда Губельман. Двадцати одного года Губельман был призван в армию, в 18-й Восточно-Сибирский полк. За год до армии он вступил в социал-демократическую партию и организовал первый в Забайкалье рабочий кружок{786}. Оказавшись в армии, Губельман развернул агитацию среди солдат. Марксистские источники умалчивают, но военно-судное управление утверждает однозначно, что, отслужив два года, Губельман бежал со службы — возможно, опасаясь ареста за революционную агитацию{787}. В 1901 г. он уехал за границу и возвратился с багажом нелегальной литературы. В 1904 г. он провел более полугода под арестом по делу о принадлежности к социал-демократической партии, а с января 1905 г. приступил к агитации среди военных Петербурга. Аресты среди петербургских большевиков вынудили его уехать из столицы. Под именем Степана Красильникова он работал в Одесском комитете СД, а затем занимался революционной агитацией в Туле и Ярославле. Именно здесь он выбрал себе свой революционный псевдоним «Ярославский», под которым он и попал в историю социалистического движения, хотя в документах охранки и военно-судного управления он по-прежнему именовался Губельманом. В конце 1905 г. Губельман приехал в Москву, где заново создал военную организацию, а в ноябре 1906-го представлял ее на первой конференции военно-боевых организаций, где выступал также представителем военных комитетов Ярославля, Екатеринослава и Ростова.
В среде влиятельных социал-демократов Ярославский оставался в абсолютном меньшинстве по вопросу о военных организациях, но он настойчиво проводил свою линию. На IV объединительном съезде социал-демократической партии в Стокгольме Ярославский резко выступил против большинства съезда, недооценивающего значение работы в армии, и добился включения в резолюцию съезда требования о созыве конференции военных организаций. Ярославский выделялся среди многих большевистских активистов глубоким пониманием армии{788}. Возможно, поэтому его участие в воссоздании петербургской военно-революционной организации оказалось решающим. В 1906 г. петербургскую военную организацию социал-демократической партии возглавляли студенты — Борис Воробьев, Моисей Зунделевич и Борис Сергиевский. Для удобства пропаганды войска Петербургского военного округа были разделены на районы. Всего военная организация имела 21 активного пропагандиста, из них 8 евреев. Иосиф Шмулевич Веллер, студент Бакинского реального училища, отвечал за второй городской район. Студент Петербургского университета Моисей Зунделевич — за Выборгский и Петербургский районы. За Александро-Невский полк отвечал Моисей Лазуркин, изучавший в Петербургском университете юриспруденцию. Хана Магарил, студентка акушерских курсов из Витебска, вела пропаганду среди войск в Охтском районе. Единственный из всех еврейских пропагандистов выходец из крупной буржуазии, сын купца 1-й гильдии Яков Вишняк работал с солдатами 2-го городского района. Сара Корнблит отвечала за Петербургский район, а наборщик Давид Гершанович вел агитацию среди солдат Санкт-Петербургской крепости. Наконец, Залман Либерман, журналист и фармацевт, вольнослушатель Московского университета, исполнял функции летучего пропагандиста{789}. Таким образом, в Петербурге военная организация насчитывала 38 % евреев. А если учесть и других пропагандистов и помощников, не входивших в ЦК, то эта цифра окажется еще большей. Участие евреев в работе военной организации не уменьшилось и после арестов ноября — декабря 1906 г., когда ее возглавил Губельман.
Старые кантонисты в Еврейской богадельне им. М.А. Гинсбурга. СПб., 5-я Линия В.О., д. 50. 1914 г.
Фото С. Юдовина. Фонд Музея Петербургского еврейского историко-этнографического общества. Коллекция Центра «Петербургская иудаика»
Эхиль Гильбартович, слесарь Харьковского паровозоремонтного завода, рядовой 184-го Варшавского пехотного полка, участник Русско-японской войны. 1908 г. Харьков.
Герман Иоффе, рядовой 166-го Ровенского пехотного полка. Тарное. Надпись на обороте фотографии:
«На добрую память дорогому брату М. Иоффе от брата Германа».
Неизвестные. 1913–1914 гг.
Из коллекции И.И. Каган.
Мотль (Матвей) Гиникович Федоровский. Надпись на обороте:
«В память дня прибытия моего на позицию. — Ваш сын М. Федоровский.» 1914 г. (?)
Фельдфебель Нафтула Янкелевич Кагановский. 1914 г. Рязань.
Владимир Шнейдерман на фронте. 1914 г. Фото приложено к письму, поздравляющему семью с Ханукой.
Берл Венгеров. Нестроевой старшего разряда 410-го Усманского резервного полка. 1914 г.
В немецком плену. 1915 г. В первом ряду второй слева — Борис Засновский, участник Русско-японской войны, флейтист.
Спринцин Ефим (Хаим) Ильич.
Серпухов. 11 декабря 1916 г.
Надпись на обороте фотографии (с исправлением ошибок):
«На память дорогой сестре Хае. Желаю тебе здоровья и счастья. Твой брат Аврам Лурье». 1916 г.
Вольноопределяющийся Шимон Меирович Штерн (Семен Васильевич Петровский). 1916 г. Одесса.
Открытка конца XIX — начала XX в. «Походная жизнь. Закупка кавалеристами фуража у еврея».
