Таблица 4.12

Преступность среди нижних чинов-евреев в революционное десятилетие

Источник: Война и евреи. С. 131; Государственная дума. Стенографические отчеты. Сессия II, заседание 29 (секретное), 17 апреля 1907 г. (СПб.: Государственная типография, 1907). С. 2177–2183.

В послереволюционный период практика жесткого наказания еврейских солдат за малейшие дисциплинарные провинности стала повсеместной. Военно-судное управление едва справлялось с огромным потоком апелляций, ходатайств и требований пересмотра дел^{684}. Из этих апелляций с необходимостью следует, что, во-первых, большинство правонарушений вызвано предвзятым отношением к еврейскому солдату со стороны военной администрации, а во-вторых, что сами по себе правонарушения возникают на почве конфликтов между нижними чинами и непосредственным начальством, а не на основе тех или иных отклонений от дисциплинарной нормы среди еврейских солдат. Тем не менее даже абсолютное увеличение процента преступности среди еврейских солдат в революционное десятилетие ничтожно мало в сравнении с общей преступностью по армии. Так, по политическим делам в период с 1900 по 1910 г. проходило 158 офицеров, 9074 нижних чина, из них — 233 еврея^{685}. То есть в революционный период евреи давали всего 2,6 % преступлений политического характера.

В то же революционное десятилетие происходит значительное снижение дисциплины в войсках. В абсолютных цифрах количество дисциплинарных нарушений в целом по войскам с 1900 по 1909 г. поднимается в 2,2 раза (с 5577 до 12 108), в то время как среди еврейских солдат нарушения вырастают в 3,2 раза. И хотя в процентном отношении этот скачок не так заметен, нельзя не обратить внимания на относительно низкое число дисциплинарных нарушений в революционное двухлетие (1905 и 1906 гг.) и значительное увеличение числа мелких дисциплинарных нарушений (за которые присуждали перевод в дисциплинарные батальоны, а не в военные тюрьмы) в 1909 г. Кроме упадка общеармейской дисциплины, вызвавшей понижение уровня военной дисциплины у еврейских солдат, очевидна еще одна причина. А именно усиление антисемитских настроений в войсках и ужесточение антиеврейского военного законодательства (о чем пойдет речь в главе V). Со всем основанием можно утверждать, что рост преступности среди нижних чинов — евреев в армии был прямо пропорционален росту революционной активности еврейского пролетариата и усилению антиеврейской политики Военного министерства.

Русская военная статистика, занимающаяся национальными меньшинствами, — противоречивый, малонадежный и малообъективный источник, данные которого требуют сравнительно-сопоставительного анализа, перепроверки, критического осмысления. Если оставить в стороне спор об отношении еврейского населения к военной службе и ограничиться характеристикой еврейского солдата в рядах армии, мы приходим к следующим выводам. В армии евреев в процентном отношении было больше, чем в целом по империи. По своим физическим данным евреи ничем не отличались от новобранцев из городской среды. Вместе с другими призывниками-горожанами евреи уступали по своим физическим характеристикам призывникам из крестьян. Во время прохождения действительной службы в войсках евреи продемонстрировали большую выносливость и способность к адаптации, чем представители любых других национальных меньшинств. По уровню грамотности солдаты-евреи находились на втором месте после русских, что благоприятно сказывалось на степени усвоения евреями военного дела. Именно поэтому полное ограничение возможностей военной карьеры для евреев, запрет на служебные льготы и производство в офицеры, а также распределение подавляющего числа евреев в пехоту нужно признать ошибочной практикой, как и почти полное исключение евреев из инженерных войск. В этом смысле евреи в русской армии находились ниже уровня своих профессиональных способностей. Наоборот, размещение непропорционально большого числа евреев в артиллерии нужно считать положительной практикой. Эта практика привела к высокой оценке артиллерийским командованием мастерства евреев-артиллеристов.