Я знаю верного врага — Да будет жизнь его долга. Попутчик юности моей, Он помнит с давних лет Своих врагов — моих друзей, Которых больше нет. Он не забудет ничего, Пока жива вражда. В сердитой памяти его Я молод навсегда. Пусть он меня переживет — Хранитель тайн былых, Ходячий памятник невзгод И радостей моих. «Ругают ли критики люто...» * * * Ругают ли критики люто Иль хвалят, впадая в экстаз, — Стихи наши твердой валютой Становятся лишь после нас. С годами — без лести, без блата, Строга, неподкупно груба — На медь, серебро и на злато Все рассортирует судьба. Анонимка сумасшедшего Заявляю: за нами следят! Межпланетные супершпионы Вместе с нами в столовках едят, Ходят в бани и на стадионы; Пьют, как люди, любое вино, Покупают шелка и ватины, И, как люди, шагают в кино На глупейшие кинокартины; Носят юбки они и штаны, Даже вклады имеют в сберкассах, — А на карты их нанесены Склады ядерных боеприпасов. Чуть стемнеет — их будто и нет, Хоть с ищейкой ищи — не отыщешь... Каждой ночью — военный совет На заброшенном старом кладбище. Каждой ночью за тихой стеной Шелестят межпланетные речи, И недавно подслушано мной, Что квадрат приземленья — намечен; И даны их десантным полкам На Земле боевые заданья, И присвоены материкам Неземные наименованья. 1988 Страх Страх загадочно многолик, Он проник во многие души... Совещаться я с ним привык В море, в воздухе и на суше. Но вчера мне приснился сон, Будто мой советчик — в опале, Будто будет он отменен, Исключен из земных реалий. Я проснулся, мокрый от слез, Трепеща, как пленная птаха, — Так меня испугал прогноз, Что на свете не станет страха. Ах, пропасть без него зазря, Кануть в пропасть придется многим, Как слепцам без поводыря На петлистой горной дороге. И предвижу я много бед, Много-много горького плача, Если все, в ком совести нет, Потеряют и страх в придачу. Заклинание Жизнь в предстоящее устремлена, В ложных не верь богов, Выплюнь из памяти имена Личных былых врагов. Делай лишь то, что совесть велит, Строго собою правь, — И от чесотки мелких обид Душу свою избавь. Выбрось из сердца сомнений хлам, Верь, что счастье — с тобой, Радуйся дням, отпущенным нам Вечностью и судьбой. Хулиганская баллада Знаменитый Вася Чирей, Ленинградский хулиган, По неведомой причине Разрядил в себя наган. Все мальчишки в нашем классе Были ошеломлены, — Застрелился, помер Вася, Гордость гаванской шпаны! Крови он чужой не жаждал, Стерву Тоньку обожал; Он не трогал бедных граждан, Лишь буржуев обижал. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . На себе поставив точку, Вышел парень из игры. Шестьдесят крутых годочков Миновало с той поры. День за днем Смоленка-речка Мимо кладбища бежит, Где, покинув нас навечно, Вася в ямочке лежит. Спит Васек, прощенный всеми, Уничтоженный собой, — Но не спит, не дремлет время, — То — тревога, то — отбой. Вася, что же дальше будет С гражданами всей земли?! Адское оружье люди Без тебя изобрели. Мы живем у речки Леты На потеху злым богам, — И прижат к виску планеты Термоядерный наган. 1989 Непривычка Чего-то все душа боится, И от добра не ждет добра, — Вдруг послезавтра повторится Недоброе позавчера? Вдруг Некто, числящийся в нетях, Воскреснув, улучив момент, Сопротивления не встретив, На свой вернется постамент? «Не ожидая почестей и нег...» * * * Не ожидая почестей и нег, Не обещая Землю сделать раем, Не в календарный — просто в новый век Мы по необходимости вступаем. Редеет восхвалительная муть, Виднее даль и нам, и детям нашим, — И ясно всем, что предстоящий путь Не гладок и цветами не украшен. И ты, мой друг, в грядущее войдешь, Где царствует, изъянов не скрывая, Не бутафорски-праздничная ложь, А будничная правда трудовая. |
