Наследующий землю Воспеваем всякий транспорт, Едущих на нем и в нем, И романтикой пространства Нынче век заворожен. Но пока летаем, ездим И других зовем в полет, Кто-то трудится на месте И безвыездно живет. Он отцовского селенья Не сменял на города, И не ждет перемещенья, И не мчится никуда. По изведанным полянам Он шагает, как в дому, И травинки крупным планом Открываются ему. И пока спешим и спорим, Одному ему слышна Наливающихся зерен Трудовая тишина. Раньше всех он что-то понял, Что-то в сердце уберег, — И восходит символ Поля Над символикой дорог. До Прометея Костер, похрустывая ветками, Мне память тайную тревожит — Он был зажжен в пещерах предками У горно-каменных подножий. Как трудно было им, единственным, На человеческом рассвете, На неуютной и таинственной, На необстроенной планете. Быть может, там был каждый гением (Бездарность выжила б едва ли) — С таким бессмертным удивлением Они нам Землю открывали. На них презрительными мордами, Как на случайное уродство, Посматривали звери, гордые Своим косматым первородством. Мы стали опытными, взрослыми, А предки шли призывниками, Как смертники, на подвиг посланные Предшествующими веками. ...Еще не поклонялись идолам, Еще анналов не писали... А Прометей был после выдуман — Огонь они добыли сами. Памятник Памятник изобретателю велосипеда нигде не поставлен. Справка В грунт проселочной дороги Тонкий вдавливая след, Круторогий, круглоногий Едет мой велосипед. Автор стал бесплотной тенью, Незаметностью земной, Но его изобретенье Мчится по лесу со мной. По дорожке над болотом Еду я на нем чуть свет, Смазан маслом и тавотом Памятник-велосипед. Не поставлю у могилы Поминальную свечу — Я ногами что есть силы Этот памятник кручу. Он не ищет скучной славы, Этот памятник стальной, — Этот памятник в канавы Часто падает со мной. С ним весною у тропинок Мну короткую траву, С ним осенних паутинок Ленту финишную рву. И душа движенью рада, И просторен белый свет. Монументов мне не надо — Мне б создать велосипед. Военная планета
...И снилось мне, что я ученый, Что не во сне, а наяву Я на планете отдаленной В ином созвездии живу. И по ночам, раздвинув стену, Слежу, наморщив мудрый лоб, За дальней Солнечной системой В сверхдальнозоркий телескоп. И вижу в дивном приближенье Сквозь галактический туман Венеры скромные селенья, Каналы мирных марсиан. Но до восхода, до рассвета, Который день, который год, Земля — военная планета — Душе покоя не дает. Из бездны мировой вторженья Не ждут земные племена, — Но мощь их всевооруженья Так ослепительно видна! И к сердцу подступает жалость. Я стар. Я знаю лучше их, Чем это иногда кончалось В иных системах мировых. «Мы живем на крыше Земли...» * * * Мы живем на крыше Земли, Мы живем на зеленом куполе. Далеко мы в глубь не ушли — Только сверху землю ощупали. Из вулканов едкой золой Обдает нас ее котельная; Весь наш древний культурный слой — Для нее лишь белье нательное. А быть может, горы и лес, Города и наше величество — Упаковка иных чудес, Оболочка тайны космической? «Снимая тела и конечности...» * * * Снимая тела и конечности, И лица недобрых и добрых, У всепобеждающей вечности Мгновенья ворует фотограф. Ты здесь посерьезнел, осунулся, Но там, словно в утренней дымке, Живешь в нескончаемой юности На тихо тускнеющем снимке. Там белою магией магния, Короткою вспышкой слепою Ты явлен из времени давнего На очную ставку с собою. Вглядись почестней и попристальней В черты отдаленного брата — Ведь все еще слышится издали Внезапный щелчок аппарата. |
