Старый храм Как все здесь неуклюже и негладко, Пороги вязнут в вековой грязи, И храма циклопическая кладка Бесформенною кажется вблизи. Уходит ввысь уверенно и хмуро Замшелая бугристая стена, И камня первозданная фактура Щербата и ничем не смягчена. Но вверх взгляни — над сизыми холмами Увидишь ты ожившую мечту: Как дым костра в безветрие, как пламя, Как песня, храм струится в высоту. Он рвется ввысь, торжественен и строен, Певучей силой камень окрылен, — Для бога он иль не для бога строен, Но человеком был воздвигнут он. И нет в нем лицемерного смиренья — Безвестный зодчий был правдив и смел: Он стал творцом — и окрылил каменья, И в них мечту свою запечатлел. И ты стоишь на каменном пороге, И за людей душа твоя горда, — Приходят боги и уходят боги, Но творчество бессмертно навсегда. Щука Во тьму, на дно речного омута, Где щука старая живет, Засасывает листьев золото Задумчивый водоворот. Плывут все новые и новые И погружаются на дно, Березовые ли, кленовые — Водовороту все равно. А ночь осенняя, пустынная Приходит — и из трав густых Со дна всплывает щука длинная, Вся в листьях ржаво-золотых. Ей снова молодость мерещится. Она, пьянея тишиной, Как рыжая русалка плещется Под фосфорической луной. «Забудь меня! Так мне и надо...» * * * Забудь меня! Так мне и надо... Лишь я не забуду, мой друг, Прозрачные сумерки сада, Томленье недолгих разлук. Как прежде, зеленое море Шумит у проезжих дорог, У станции на семафоре Все тот же горит огонек. И та же весенняя сырость Встает от широких болот — Ничто не ушло, не забылось, Все помнит свой срок и черед. Нет, мир изменился не слишком За эти одиннадцать лет, — Как прежде, влюбленным мальчишкам Он дарит улыбки и свет. Как встарь, он весной озабочен, В деревья и травы влюблен... А я изменился? Не очень. Но все-таки больше, чем он. «Письма давно сожжены, встречи забыты и даты...» * * * Письма давно сожжены, встречи забыты и даты. Я тебя помню такой, какой не была никогда ты. Может, и вовсе с тобой мне встречаться не надо — Издали пламя светлей, нет в нем ни дыма, ни чада. Только все тянет меня пройти в переулок забытый, Встать у калитки твоей, для нежданного гостя закрытой, Встать, постоять, да уйти, да вздохнуть, да вернуться, — Пусть надо мною в распахнутых окнах смеются. «Все к лучшему. Я долго помнил этот...» * * * Все к лучшему. Я долго помнил этот Спокойный взгляд зеленоватых глаз, И дождь, и шум сгибающихся веток, Когда гроза застала в роще нас. Идут года — я стал грубей и проще, А мир прекрасен и неумолим. Уж мне не снятся грозовые рощи, Не брежу больше именем твоим... Все к лучшему. Но где ты, дорогая, Кому ты стала верною женой? Ведь только письма старые сжигая, Вдруг понял я, что ты забыта мной. «Мы явленьям, и рекам, и звездам даем имена...» * * * Мы явленьям, и рекам, и звездам даем имена, Для деревьев названья придумали мы, дровосеки, Но не знает весна, что она и взаправду весна, И, вбежав в океан, безымянно сплетаются реки. Оттого, что бессмертия нет на веселой земле, Каждый день предстает предо мною как праздник нежданный, Каждым утром рождаясь в туманной и радужной мгле, Безымянным бродягой вступаю я в мир безымянный. У приморских болот О нет! Болота не бесплодны, Обманчив их печальный вид. Вглядись: под зыбкой призмой водной Жизнь молчаливая кипит. Из ила тянутся растенья, И твари мелкие кишат, Здесь сплетены расцвет и тленье, Возникновенье и распад. Борьба, пульсация сплошная, Зеленой крови суета, — И с мышц земли кора земная Как будто скальпелем снята. И вот, где сонно дремлют воды, Как хирургическим ножом, Живучий организм природы До сердцевины обнажен. 1947 Следы неизвестного Следы, ведущие к беде, Я видел на приморской глине — И твердо знаю, что нигде Следов обратных нет доныне. Что привело его туда, К воде безропотной и сонной, — Усталость, или боль стыда, Иль грусть любви неразделенной? Или придя на мыс пустой, Путь жизни обрывая круто, Дорогу к истине простой Он проторить хотел кому-то?.. |
