Колодцы пустыни Я пил из колодцев пустыни, Воды я не помню вкусней, Хоть, кажется, горечь земная Изрядно подмешана к ней. Но в этом волнистом просторе, Где ни колеи, ни следа, Такой драгоценной и чистой Казалась мне эта вода! Из ржавой консервной жестянки, С обросшим и жадным лицом, Напиток богов и верблюдов Я пил, позабыв обо всем. Из водопроводного крана Струя холодна и вкусна, В ней горечи привкуса нету, Да только не та ей цена. Иной ее выпьет лениво И даже невкусной найдет, — А в горьких колодцах пустыни И горечь за сладость сойдет. Кто пил из далеких колодцев, Навеки запомнил одно: Чем счастье трудней достается, Тем сердцу дороже оно. Балтика Там, где кончается Ленинград, Начинается море. Пенные волны шумят В белесом просторе. С лодки вглядишься — вдали Различаешь ты мало-помалу: Осторожно идут корабли По Морскому каналу. А на другой стороне Увидишь крылатые яхты, Сосны в закатном огне, Отмели Лахты. Море... Лазури в нем нет, Синим назвать его трудно, Море покрашено в цвет Военного судна. Только тебе все равно: Пусть не синее, не голубое, — Счастлив ты тем, что оно Рядом с тобою. С годами Как будто и глаза похуже, Но все ясней за годом год В своем стоцветном всеоружье Земля передо мной встает. Она встает, в глаза мне кинув Снегов живую белизну, Цветов невзрачных, трав низинных Таинственную новизну. От рощи, от речной излуки Не отвести порою глаз. О, как в предвиденье разлуки Взор обостряется у нас! Неужто только на исходе, В преддверье вечной слепоты, Дано нам различить в природе Ее заветные черты? Удача Под Кирка-Муола ударил снаряд В штабную землянку полка. Отрыли нас. Мертвыми трое лежат. А я лишь контужен слегка. Удача. С тех пор я живу и живу, Здоровый и прочный на вид. Но что, если все это — не наяву, А именно я был убит? Что, если сейчас уцелевший сосед Меня в волокуше везет, И снится мне сон мой, удачливый бред Лет эдак на двадцать вперед? Запнется товарищ на резком ветру, Болотная чвякнет вода, — И я от толчка вдруг очнусь — и умру, И все оборвется тогда. Два человека
Твое несчастье в том, что ты не знал беды, Легки твои пути, легки твои труды. Пусть говорят слепцы: тебе во всем везет, — Но не хотел бы я шагать с тобой в поход. Я видывал таких. Ты добр, покуда сыт, Покуда твой кусок легко тобой добыт. До первой встряски ты и ловок, и умел, До первой рюмки трезв, до первой драки смел. С товарищем моим пошел бы я в поход, Хоть в жизни, говорят, ему и не везет. Победы он знавал, но и хлебнул беды, Трудны его пути и нелегки труды. Он — не на побегушках у судьбы, Он падал и вставал, шаги его грубы. Такой не подведет, он жизнью закален, Его удача в том, что неудачник он. Весенняя ночь Холодновато пахнет мята, Деревья клонятся ко сну, И ночь на краешек заката Плывет, как щука на блесну. И в линию одну во мраке Слились окрестные леса, Созвездий огненные знаки Вмонтированы в небеса. Сова, владычица ночная, Летит, хвостом своим руля, — И спит, цены себе не зная, Умаявшаяся земля. Ни шелеста, ни взлета ветра, Недвижны иглы на сосне, Лишь вздрагивает чуть заметно Трава, растущая во сне. Рассветное одиночество Не ревнуй меня к одиночеству, Этой ревности не пойму. Иногда человеку хочется Одному побыть, одному. Не кори, что порой рассветною, В ясной утренней тишине, С рощей, с тропкой едва заметною Я встречаюсь наедине. И, шагая в утреннем свете, я Вижу, счастлив и одинок, То, чего бы ни с кем на свете я Увидать бы вдвоем не смог. Нет, отшельничества не жажду я, Не бегу от света во тьму. Иногда ведь хочется каждому С миром встретиться одному. |
