Листок Снова листья легли на дорогу И шуршат под ногами опять — Так их в мире бесчисленно много, Что никак их нельзя не топтать. Мы спешим, мы красы их не ценим — В жизни есть поважнее дела, Но вчера на асфальте осеннем Ты упавший листок подняла. Как он вырезан точно и смело, Как горит предзакатным огнем! Ты на свет сквозь него поглядела — Кровь и золото смешаны в нем. Может вызвать он гордость и зависть, Драгоценностью вспыхнуть во мгле... Как дивились бы, как изумлялись, Если б был он один на земле! У истока
Сидит задумчивая птица В лесной глуши у родника, И тихо капает водица Из каменного желобка. И по извилистому ложу Бежит на северо-восток Весь в серебристой мелкой дрожи Едва приметный ручеек. Бежит серебряною тропкой К судьбе, к погибели морской. Сперва он речкой станет робкой, Потом — степенною рекой. Впадая в море, загордится, Забудет важная река, Что где-то капает водица Из каменного желобка, Что где-то в тишине зеленой Немая радость разлита, Что так светла воды студеной Младенческая чистота. 1957 Стихи о Васильевском острове 1. «Мы старые островитяне...» * * * Мы старые островитяне, — В печальный и радостный час Незримыми тянет сетями Любимый Васильевский нас. Здесь, острые мачты вздымая, Не прячась по теплым углам, Душа Ленинграда прямая Вполне открывается нам. Пойдем же на остров счастливый, В кварталы, где шум городской Сливается с гулом залива, С немолкнущей песней морской! Я вижу: лежит он на плане, В грядущее запросто вхож, — Как будто Петру марсиане Подбросили этот чертеж. Он прямоугольный и строгий И пронумерованный весь, — Никто не собьется с дороги, Никто не заблудится здесь. Не прячась от мира и ветра, Легли от воды до воды, Прямы, как мечта геометра, Негнущихся улиц ряды. Могуч, деловито-спокоен, Балтийской волною омыт, Кораблестроитель и воин, Васильевский остров стоит. Он с нами в грядущее верит, Он нашею правдой силен, — И трубы здесь воткнуты в берег, Как древки победных знамен. 2. «На снимках, на гладких открытках...» * * * На снимках, на гладких открытках Он не интересен на вид, И, как шоколадная плитка, На дольки кварталов разбит. Но есть красота в нем иная, И вот он встает предо мной — На дольки разбит, как стальная Рубашка гранаты ручной. Он высится злой, справедливый, Сурово терпя до поры Ночные бомбежки, разрывы Снарядов с Вороньей горы. В глазницы обугленных окон Глядится холодный восход, Молчат на проспекте широком Автобусы, вмерзшие в лед. Он видит, седой и бессонный, Не сдавшийся воле судеб, Застывшие автофургоны С голодною надписью «Хлеб». Он, гневом и болью пронизан, Глядит сквозь клубящийся чад — И капли по ржавым карнизам, Как слезы скупые, стучат. Познавший огонь, и усталость, И голод, и злую тоску, Он всю свою силу и ярость К последнему копит броску. Мне годы запомнятся эти, И вот он встает предо мной, Сквозь смерть, сквозь блокаду — к Победе Пришедший со всею страной. Он снова в отменном порядке, И чудится мне, будто он, Как дальнего детства тетрадки, На линии весь разграфлен. 3. «Пойдем на Васильевский остров...» * * * Пойдем на Васильевский остров, Где вешние ночи светлы, — Нас ждут корабельные ростры И линий прямые углы. Он прямоугольный, как прежде, Как встарь, разлинованный весь, — Ни пьяный, ни даже приезжий Вовек не заблудится здесь. Пусть трезвым с дороги не сбиться, Пусть пьяных не кружит вино, — На острове том заблудиться Одним лишь влюбленным дано. Там спят облака над мостами До утренней белой звезды, Бензинным дымком и цветами Полночные пахнут сады. И вновь над Университетом, Над Стрелкой, где воды молчат, Горит, неразлучный с рассветом, Неправдоподобный закат. Давай здесь побродим, побудем, Под эти пойдем небеса, Где бродят счастливые люди, Свои растеряв адреса. |
