2. «Мы знаем, чем мостят дорогу в ад...» * * * Мы знаем, чем мостят дорогу в ад, А наш добряк был волей слабоват. Удача навалилась, как медведь, — Не так-то просто золотом владеть. Сей благородный солнечный металл Владельца быстро перевоспитал, И светлые порывы прежних лет Затмились в блеске желтеньких монет. (Хоть не ржавеют эти кругляши, Но могут вызвать ржавчину души.) Земных соблазнов он не превозмог, Поселок скромный стал ему немил — Он место обитания сменил, Возвел высокий каменный чертог, Завел себе низкопоклонных слуг, Друзей дешевых, дорогих подруг. Пиры, увеселенья — без конца... Но днем и ночью у его дворца Стояли два наемных молодца И нищих отгоняли от крыльца. К чужим печалям стал и слеп, и глух Фортуной изнасилованный дух, И ползал он среди житейских благ, Как в мясе заблудившийся червяк. Лишь иногда, глухой тоской тесним, В толпе гостей бездонно одинок, Он вспоминал: забыто что-то им. Но что забыто — вспомнить он не мог. 3. «Затем в чередованье праздных лет...» * * * Затем в чередованье праздных лет Зловещий обозначился просвет. Внезапно золотой запас иссяк, Жилище отобрали за долги, — Побрел искать пристанища босяк... Ни друга, ни подруги, ни слуги. И вот от пиршественного стола Нужда его в лачугу загнала, А там болезнь швырнула на кровать — Теперь, дружок, извольте умирать. И ощутил он, погружаясь в бред, Что он идет пустыней много лет; Нависло солнце над пустыней той Гигантскою монетой золотой. Шептал изнемогающий старик: «Я в огненной ловушке, взаперти, — Мне нужно тень зеленую найти, Чтоб от лучей укрыться хоть на миг, А нет листвы — хотя б древесный сук, Чтобы в петле избавиться от мук!..» В пустой пустыне он пустился в бег, Надеясь, веря из последних сил... Вот тут-то и припомнил человек, Что дерево он посадить забыл. 1980 Золотая середина Твой супруг не бедняк и не скаред, Только лучше б вам быть победней: Драгоценности женщину старят, Если слишком их много на ней. Твой ухоженный дом тебе скучен, Неуютно на свете тебе, И от этих бирюлек блескучих Светлых отсветов нет на судьбе. Но безденежье — тоже несладко; Радость ходит тропой золотой Между жирным излишним достатком И пропойною злой нищетой. Между царствами «Густо» и «Пусто» Есть долина в весеннем цвету... Серединность опасна искусству И спасительна в частном быту. Наедине Опять творится непонятное: Туман — бесшумнее совы — Наплывами, волнами, пятнами На берег движется с Невы, И фонари немыми вехами Торчат из тихой седины, И все автобусы уехали, И все мосты разведены, И мчится Всадник с поручением Ко мне — сквозь дымные столбы — Вручая город на прочтение, Как книгу тайны и судьбы. Утверждение Я в аду продолжал бы писать стихи, Если б знал я, что их прочтут; Но в раю я бы бросил писал стихи, Если б знал, что их не прочтут. Полушутя В черепной твоей коробке Вьются памятные тропки, Все, кого ты в жизни встретил, Держат путь по тропкам этим. Нет иных давно в помине — Но они с тобой поныне; С теми в ссоре ты давнишней — Но они в тираж не вышли. Будь же сам к себе построже И добрее к прочим людям, — Ведь и ты шагаешь тоже По тропинкам чьих-то судеб. Такие и такие Есть люди намерений выспренных, Надменно-тщеславных решений — Сдающиеся без выстрела, Когда наступает сражение. А есть ни к чему не готовые По выправке и по речи, Не бравые и не суровые — До первой с опасностью встречи. На вид очень мирные парни, Но ими и держатся армии, Но в них и живет настоящая Решимость, в беде приходящая. Ледостав Минувшего никто не украдет, Но на исходе лет уйдут волненья, Озера памяти покроет лед Полупрощенья и полузабвенья. Все, что под ним колышется на дне, Подернется полупрозрачной тайной, — И, отражаясь в ледяной броне, Предстанут звезды с ясностью прощальной. |
