Трещинка Посмотришь — на взморье огромная льдина Навеки с землею слилась воедино, Их не разлучить ни теченью, ни ветру, — А тонкая трещинка еле заметна. Ах, трещинка эта, смиренная с виду, Тонка, словно лезвие давней обиды; Упала на лед она черною нитью, Сигналом разлуки, приказом к отплытью. Хрустальный массив разделен и пронизан От края до края, от верха до низа Весеннею трещинкой, тонкой, как волос, — Фактически льдина уже откололась. Забывают
Забывают, забывают — Будто сваи забивают, Чтобы строить новый дом. О великом и о малом, О любви, что миновала, О тебе, о добром малом, Забывают день за днем. Забывают неумело Скрип уключин ночью белой, Вместе встреченный рассвет. За делами, за вещами Забывают, не прощая, Все обиды прошлых лет. Забывают торопливо, Будто прыгают с обрыва Иль накладывают жгут... Забывают, забывают — Будто клады зарывают, Забывают — как сгорают, Забывают — будто жгут. Забывают кротко, нежно, Обстоятельно, прилежно, Без надсады и тоски. Год за годом забывают — Тихо-тихо обрывают У ромашки лепестки. Не печалься, друг сердечный: Цепь забвенья — бесконечна, Ты не первое звено. Ты ведь тоже забываешь, Забываешь, забываешь — Будто якорь опускаешь На таинственное дно. Первая потеря У Каннельярви, за болотом, Где прочного укрытья нет, Застигнутые артналетом, Мы оба бросились в кювет. А в спину ветер бьет горячий, Удар — разрыв, удар — разрыв... Здесь были шансы на удачу Одни и те же у двоих. Но мы судьбы не разделили, Хоть вместе по дороге шли, — И был один я в целом мире, Когда я поднялся с земли. 1975 В поселке Н. А старухе лет немало, Не сердитесь на нее. Говорят, что в детство впала. Впала. Только не в свое. На исходе дней пустынных Ей судьбой возвращены Два ее родные сына, Не пришедшие с войны. Каждый вечер возле дома В неухоженном саду Беготня и смех знакомый Ей слышны сквозь глухоту. Не пехотными бойцами Сыновья вернулись к ней — Босоногими юнцами, Школьниками давних дней. Часто, стоя на пороге Или глядя из окна, Голосом притворно-строгим Окликает их она. Ведь они здесь где-то рядом Прячутся, озорники, — Всем печалям и преградам, Всем разлукам вопреки. Возле Останкина Весь день провел у друга — и теперь, В гостиницу шагая из больницы, Следы грядущих и былых потерь У встречных всех я уловил на лицах. Печаль располагает к доброте. Еще вчера я был и горд, и жаден, Но помыслы мои уже не те, Вся жизнь моя повечерела за день. Пора подумать о добре и зле, О всех делах всемирных и домашних... Смеркается. Маячит телебашня, Как стетоскоп, приставленный к Земле. Гном В прозрачной прорези окна Всю ночь трудился он — Вот паутина сплетена, Легла на небосклон. Не муху и не мотылька Подстерегал паук — Он заарканил облака, И лес, и дальний луг. Могущественный серый гном, Он был ничтожно мал, Но все, что было за окном, Он в сеть свою поймал, — Уловлен солнечный восход И катер на реке, И реактивный самолет Повис, как в гамаке. Я понял суть его игры, К черновику приник... О, мне бы сеть на все миры Набросить хоть на миг! ...Беззлобную набросить сеть На все, что за окном, Чтоб все вплотную рассмотреть — И отпустить потом. Многообразие
Не восхваляй природу вслух: Она для всех одна, И все же каждому из двух По-разному видна. Пусть этот мир тебе знаком До самых дальних вех, — Тебе врученный целиком, Он разделен на всех. И даже самый верный друг, Шагающий с тобой, Совсем иначе видит луг, И море, и прибой. Он смотрит на кремнистый мыс, На пенную кайму, Во всем улавливая смысл, Понятный лишь ему. Вам как бы две Земли даны И каждому — Луна, Вам две Вселенные видны Из одного окна. |
