* * * Еще снега не стаяли {485}, Не выросла трава, Под певчатыми стаями Не стали дерева. И словно теоретики О страсти говорят, Заладил дождик реденький На сто ночей подряд. Бегут, поют в снегу ручьи, Звенят их голоса. А у тебя снегурочьи Заплаканы глаза. Ах, ночи не легко тебе Весною коротать, Когда такая оттепель, Такая благодать, Что чуть ли не о севе ли Брехня у горожан. Весна у нас на севере Безумно хороша. И я, влюбившись по уши, Неделю сгоряча Бродил с утра до полночи По рощам, по ручьям. Божился, и допрашивал, И, ревностью томим, Дежурил под оранжевым Окошечком твоим, Пока, обнявши ночи ствол С листвою из планет, Гадала, с одиночеством Расстаться или нет. Наверно, скоро сбудется Знакомая беда… Ах, оттепель-распутица, Веселая вода! <1950–1951> * * * Снег да ветер… ели да осины… {486}Белый пар над темною рекой… Не такого счастья мы просили, О судьбе гадали не такой… Мне б навек красе твоей молиться, До зари шатаясь по лугам, Где костер, тревожный и смолистый, Сквозь туман и темень полыхал. Но сквозь горький чад очарованья Сердце чует холод и метель. Будет страшный праздник расставанья. Ухожу за тридевять земель. Но и там ручьями золотыми Запоет сияющий родник: Голубое, ласковое имя, Свет очей, печальных и родных, Трепет рук, натруженных и теплых… Постарев от горя и обид, Мне приснится весь твой милый облик, Нестерпимой мукою облит. Как тогда, измучась и озябнув, В зареве горящих губ и щек, Ты войдешь сиянием внезапным, Музыкой, неслыханной еще. А когда в душе наступит полночь, Тишиной и ужасом даря, Я один приду к тебе на помощь Через реки, горы и моря. Все равно, куда б ни убежала, Сердцем я к рукам твоим приник, Благодарной бурей обожанья Обожгу потупившийся лик, Насмешу, утешу и поверю, Понесу по ягодным садам, Не отдам ни лешему, ни зверю, Ни беде, ни смерти не отдам. <1950–1951> * * * Я верен темной речи хвой {487}И тишине речных излучин, И мне не надо ничего, Чем я любимую измучил. Я рад, что я России сын, Что рос у леса в колыбели Был только корень той красы, Чьи ветви в небе голубели; Что лишь начало написал Из песни той, кем был я полон; Что не из книжек небеса И землю вычитал и понял; Что был всегда веселью рад И хохотал как ненормальный, Когда стучали дождь и град В лопатки родича норманнов; Что в простоте чужих домов, Среди различных лиц и наций Мне было долею дано с друзьями дружески обняться; Что, став над бурею любой, Над речью разъяренных станов, Я стану нежность и любовь Беречь и славить неустанно. (1948–1951) Названье будто римское, О сладостный обычай. По лесу волки рыскают За чуемой добычей. Гуляют девки по лесу, Галдят у ополонок, У вод, дыханьем полюса Певуче опаленных. Болота да овражины, Овражины, болота… А девки те отважные Еще зовут кого-то. Свежо березке тоненькой, Дрожит без полушалка. В моем дощатом домике И то ничуть не жарко. Как будто мыши белые В моей унылой келье, У ног по полу бегая, Шершмя шуршат метели. Тружусь, читаю Пришвина, Не плачу, не бушую… Зачем была ты призвана На грусть мою большую? <1948–1951> * * * Ни черта я не пришелец {489}, Не страдалец никакой, Плотью слушал леса шелест, Запах рек, полей покой. Воды сонные синели, Лик румянился земной, Кошки, птицы, пчелы, ели Крепко ладили со мной. В седине и в блеске Север Обступал меня вокруг, Он на землю вьюги сеял, Елки выросли из вьюг. Я любил плоды и зерна, Пыль дорог и даль над ней, В глубине воды озерной Видеть камушки на дне. И в хохочущем полете, Свечи вечера задув, До зари дышал у плоти В бело-розовом саду. Щеки жалил холод зимний, Были весны хороши. Заползая под трусы мне, Копошились мураши. Я пугал веселых белок, Нюхал зелень, Берендей, Капал сок с березок белых, Тек, липуч, по бороде. Что обман очей иных? Шел я в шелесте колосьев, Был веселья ученик. Солнце — брат мой, звезды — сестры. Хорошо громам под стать Шумной шуткой, солью острой Хлеб насущный посыпать. Чтобы сердце не скудело, Не седела голова, Нам давай живое дело, А не мертвые слова. Нам побольше пыла, жара, Чуда жизни, чуда ласк, Чтобы плоть не оплошала, Чтобы радость удалась! Пой, лесная Лорелея, Низость смерти отрицай, Что улыбка дуралея Стоит грусти мудреца. Не позднее 1952 вернуться Название местности. Кайский район Кировской области. |
