И рос он, без ласки болея, Не помнил родителей он. Как память о доме, на шее Фамильный висел медальон. Он вырос и табор свой бросил, Учился, не дрался, не пил. Он два института окончил И в партию даже вступил. Была уж карьера в зените, Он крупным чиновником стал. Тут, вдруг, бизнезмей-искуситель На лапу ему взятку дал. Тот гад был крутым бизнезмеем, ГАИ трепетало пред ним. Его величали евреем, Хоть был он простой армянин. А, в общем, неважно, кем был он — Он дал, а герой наш урвал, И десять заводов скупила Компания «Юнайтед Братва». И был арестован с позором Герой наш, и шилась статья. Шёл дым из ноздрей прокурора, И лязгал зубами судья. И слово сказал подсудимый, Крестясь на незримый киот: «Как есть сирота я галимый, Прости, православный народ! Теперь я готов хоть на плаху!» Земной он отвесил поклон, И рвал на груди он рубаху, И свой целовал медальон. И вот Президент наш однажды Смотрел «Человек и закон». В судебном одном репортаже Фамильный узрел медальон. Узнал он родного балбеса, «Сынок!» — закричал Президент, Тут я опускаю завесу На этот тяжёлый момент. Но там прослезились бы камни, У всех защипало в глазу. Даже хитрый начальник охраны Служебную капнул слезу. Узнав про такого папашу, Блатные в Бутырской тюрьме Подальше сынка от параши Подвинули к теплой стене. И урки ему говорили: «Не плачь, говорили, братан! Назначат послом в Аргентине, Сошлют, на крайняк, в Ватикан». Но был Президент непреклонен: «Закон есть закон» — он сказал, — «В Сибирь, так в Сибирь!» — и со стоном И с плачем Указ подписал. Бродяга, судьбу проклиная, Поехал навстречу пурге — Он стал губернатором края В далекой сибирской тайге. Рыдает отец, плачет мама: «Замёрзнет, сопьется с тоски!» И шлют ему верного зама, И тёплые вяжут носки. Послушайте дядю, ребятки, Я дам вам бесценный совет: Мальки, не берите вы взятки, Если у вас, если у вас, Если у вас папы нет… Папы нет. Философия Быть философом не рай, но, однако же, приятно. Плюс — тепло и не накладно: знай лежи, да созерцай! Мир вокруг кипит в борьбе, ты ж — о вечном размышляешь И супруге отвечаешь: «Отвали! Я — вещь в себе!» Метафизики, теософы, агностики, Слушьте, мужики, лапшу мне вешать бросьте-ка. Говорю авторитетно, что материя дискретна — Сразу, залпом, не зальёшь, а по глоткам спокойно пьёшь. Любимцы муз, любимцы граций: Гомер, Овидий и Гораций. Что мне до них? Я сам — Платон. С той разницей, что я — не он. Чумовое бытие замутняет нам сознанье. И в основе мирозданья — баксы, секс и питие. Треснешь кислого вина и вздохнёшь: «Какая гадость!» Объективная реальность в ощущеньях нам дана. Гносеологи, неофрейдисты, мистики, Где ж нам взять мозги? Их мало по статистике. Ведь не зря ж сказал Сенека: «Нет ума — считай, калека». И читаем мы Дюма — набираемся ума. И понял я после стакана — Земля стоит на трёх баранах: Сперва гульба, потом пальба — Вот вам единство и борьба. Зависть, алчность — смертный грех! Граждане, чего страдаем? Электрон неисчерпаем, хватит, милые, на всех. А мне говорят: «Ты умом своим не тычь! Не пугай своею бандой: Фихте, Ницше, Гегель с Кантом и примкнувший к ним Ильич». Философия, тебя сам чёрт не разберёт, Штука тонкая, а может, просто я идиот? Но у меня есть, несомненно, все задатки Диогена: Я домишко свой взорву, в бочке с пивом поживу! На дворе трава, а на траве лежат дрова. Ай, люли-люли, вали, народ, в мыслители. Мне пора подняться с полу, основать пора мне школу. Я открою мастер-класс: сорок долларов за час. Мы покажем высший класс: двести долларов за час. Эксклюзивно, лишь для Вас: тыща долларов за час! Футбольные страдания Позабыв про прелесть лета, Бросив всё на произвол, Сели мы смотреть на этот, Извиняюсь, на футбол. Там, как будто бы не жрамши, Помирая от тоски, По траве ходили наши, Извиняюсь, игроки. |
