Лишь скоморохи да шуты Покуда открывают рты. А что же государь? Ужели Он весь в плену прекрасных грёз? Ужель не видит, в самом деле, Что все качели погорели? Что ясный месяц черт унёс? «Quo vadis, Caesar?» — вот вопрос. Вельможи вкруг него теснятся, Не то, чтоб любят, но боятся. Все бить челом ему спешили, Пока чело им не набили. Он вперил взор в пресветлы дали, Простёр десницу, как крыло, И думы тяжкие печалят Его высокое чело. Заморский брат злоумышляет И тоже латами бряцает. Темно в Михаиловском замке, Но снова слышатся слова: «При мне всё будет как при бабке…» Да жили мы при этой бабке! А нам к окладу бы прибавки. Как говорится, были б бабки, А там, хоть не расти трава. А нам на брата по полбанки И там хоть не расти трава. Свобода, даденная сверху, Куда-то вверх и утекла. Что остаётся человеку? Да штоф зелёного стекла! Доколе, судари, доколе Черпать нам силы в алкоголе, Былые годы поминать И ностальгически икать? Садится солнышко тихонько. Крестьянка нянчит пострелёнка: «Усни, Ванюша, баю-бай, Не то гляди, придёт из леса Лицо кавказского замеса, Утащит в свой Бахчисарай, Утащит в свой Бахчисарай». В Бахчисарай утащит свой. В Бахчисарай утащит свой. Сидишь упитый и сердитый, Свои небритые ланиты Зажав задумчиво в горсти. Сенека, Господи прости. И смежив залитые вежды, С хандрой и скукой на уме Бурчишь: «Жамэ, месье, жамэ», Что означает «нет надежды». «Жамэ. Мадам, месье, жамэ!», Что означает «нет надежды». Но чу, я слышу колокольчик. То мчит друзей моих возок. Кричат «Ура» и рожи корчат, Взошли — и пробки в потолок. Средь пира вспомню я печально: «А что ж отчизна, милый край?» А мне отвечают: «С отчизной будет всё нормально, Ты, знай, закусывай давай». С отчизной будет всё нормально, Ты, знай, закусывай давай. Грипп Весь мир — театр, а люди в нем — актёры. Но нищий в переходе мне сказал: «Весь мир — бардак, а мы в нем — сутенёры. Болезни за грехи нам Бог послал!» Москва не крестится, пока не слышит грома И гордо заявляет: «Я сама!» Ниспослан грипп на оба наших дома, Хвала Создателю, хотя бы не чума! Весь мир в соплях гриппозного угара, И коль Творец так карты разложил, Чихайте так, чтоб чих не тратить даром, Чтоб заболел лишь тот, кто заслужил. Чихайте на мерзавцев и подонков, Пусть лоб у подлецов огнем горит. Чихайте зычно, смачно и подолгу. Оружье пролетариата — это грипп! Как всё течёт, всё из меня! И из тебя течёт, в гриппозном смысле слова. Да выбрось «Колдрекс» — это все фигня, Налей «Перцовочки-УПСА», ну, будь здорова! Вложите в чих всю горечь от бесправья, Всю боль обиды, что пришлось в себе носить. Весь пыл неутолённого тщеславья, Всю историческую скорбь больной Руси. Чиновники борзеют год от года, А мы язык засунем в попу и молчим. Как я чихнул бы на избранников народа! Жаль только, в Думе пропускной режим. Стране на всё начхать на самом деле, Всю жизнь проходит босиком и в неглиже. И, кстати, чихните кто-нибудь на Церетели, — Пусть отдохнёт немного городской бюджет. А мегаполис кашляет до хрипа, И Вальсингам болеет в Горках втихаря, Москва справляет пир во время гриппа, И вирусы расходует зазря. Не надо чихать на детей и философов, На меценатов любезных, на спонсоров, На докторов, на старушек, на дворников, Жён музыкантов и жён алкоголиков. На менестрелей и, в первую голову, — На Мищуков, Мирзаяна, Егорова, Рабов шестиструнки — когорточку малую, Бардов и так жизнь особо не балует… Надо чихать на соседа сварливого, Злую жену и на мужа блудливого. На графоманов, воинственных критиков, Умных фашистов и глупых политиков. На дураков, бандюков отмороженных, Снобов, скучающих с кислыми рожами. Да не поможет, боюсь, ни черта. Феличита, феличита! |
