Да, ваш батька крутой, а наш батька круче. В огороде бузина, а в Киеве Кучма. Витя любит Мумий-тролля, а я Леннона люблю. Нету времени подраться, цигель-цигель-ай-лю-лю. Террористы боятся ходить в сортир. На развалинах России мы построим новый мир. Это что за остановка, Византия или Рим? А с перрона отвечают: «Виходи, поговорим». Вся держава, как невеста, Очень хочет стать женой. Все же очень интересно, Что же будет со страной? Эх, мать-перемать, будем петь и плясать, И пить, и любить народ наш буйный! Любовь — это сон и, как сказал Соломон: «И это пройдёт», а он мужик был умный. О пользе и вреде снобизма На диване я, как древний грек на травке, Разбавляю, как Сократ, водой портвейн, Генри Миллера читаю, Джойса, Кафку, И снобизм свой занюханный лелею. Денег нет, в стране — бардак, в воде — холера, На душе — ненужные сомненья. Лишь портвейн да музыка Малера Успокаивают мне пищеваренье. Богу, братцы, — Богово, ну а снобу — снобово! Вот сосед — прикинулся банкиром, Пьёт «Клико», к валютным ездит дамам. Правда, Сартра путает с сортиром, А ван Гога путает с ван Даммом. И ничуть ему от этого не грустно, Взял цыган, и на извозчике — к актрисам… Он не сноб, он просто счастлив безыскусно, Как ребёнок тихо счастлив, что пописал. Засветло встанем, тянем-потянем, Дедка, бабка, внучка, Жучка, котофей — Вытянуть не можем. Размышляя об эстетике Матисса, Погружаюсь в свой экзистенциализм, Я бы тоже, может, дернул по актрисам, Да мешают только бедность и снобизм. Мой снобизм — он как лучик путеводный, Помогает воспринять судьбу, как должно. Мол, художник — он обязан быть голодным, Он худой, но гордый, он — художник! Вот другой сосед, — тот люмпен неприличный, Бедный Йорик, жертва пьяного зачатья. Для него Бодлер с борделем идентичны, Ну а Рэмбо и Рембо — родные братья. Да пускай шумит, не зря же он напился! Пусть ругает президента «педерастом», Лишь бы он в подъезде не мочился, Да не лез бы к управленью государством! Горлица вьётся, песнь раздаётся: «А не лепо ли бяше нам, братья…». Да ни фига не лепо! Нувориши тихо хавают омаров, Маргиналы хлещут горькую заразу: «Мы, конечно, круче Занзибара!» Государственный снобизм сродни маразму. Ой вы, гой еси, бояре с государем! Гой еси вы, вместе с вашим аппаратом! Доиграетесь — глядишь, приедет барин, Он рассудит — кто был большим демократом. Давеча прочел в одной я книге, Там сказал кому-то раб перед таверной: «Мы, оглядываясь, видим только фиги!» Я вперед смотрю — там тоже фиги. Скверно. Пушкин умер, на жнивье — туман да иней, Из деревни слышно рэповую песню, Над седой усталою страны равниной Гордо реет непонятный буревестник. Засветло встанем, Песню затянем: «Тирли-тирли я гуляла молода, Пока не помёрла…» О судьбе интеллигенции Не хотел я пить, но пятница, И к тому ж зашёл сосед. Он поэт, а значит, пьяница, Рифмы есть, а денег нет. «Треснем, — говорит, — водки для потенции Да поговорим ладком О судьбе интеллигенции В государстве воровском». Как с ним не выпить! Бегает, как маятник, В глазах горят бенгальские огни. Ну, выходные, сами понимаете — У мужиков критические дни. По российской по традиции Пили много, наповал. Он надрался до кондиции, А потом запричитал: «Ой же сироты мы, сироты! Это ж при живой стране! Эх, до чего же эти ироды Толерантные ко мне!» Глянь, как они за Родину радели: Перестроили бардак в бордель И совсем бедняги похудели, Но без буквы «п» и буквы «д». Похудели, похудели, похудели, Но без буквы «п» и буквы «д». Не по лжи я жил, как следует, Был горой за них всегда И на каждом референдуме Отвечал: «Да! Да! Нет! Да!». Где ж вы, бедные иллюзии, Либеральные мои? Так реформами контузило, Что нет напора у струи. Уже стемнело, мы прилично с ним натрескались И наливали мимо рюмок наугад. Он все шумел, косил под Чернышевского: «Что делать, блин, и кто, блин, виноват?» Он сказал: «Вставай, такой-сякой!», — И пошли мы с ним в народ. Он — с ненормативной лексикой, Словно с песней, шел вперед. Где, — кричал, — культурная общественность, Вновь по кухням, вновь молчит? А, сохранить хотите девственность И оргазм получить! — Так не бывает. Он написал на зданье тайной канцелярии: «Даёшь капитализм с человеческим лицом!», Пририсовал зачем-то гениталии В кубистском стиле, хренов Пикассо. |
