Вся власть комбайнам, комбайнам вся власть! Вся власть комбайнам! Махровый пессимизм Светит полная луна ласково и чудно, Только толку ни хрена, на душе паскудно. А вон созвездие Гончих Псов призрачно мерцает, А я-то думаю: чего псиною воняет? Свежий веет ветерок, листьями играет, Городской вонючий смог в лёгких оседает. Что за воздух, что за вид! Купол неба синий! Но мент злокозненный стоит — портит всё картину! Кругом изгажено, наложено — О том петь не положено! Но на «не положено» с прибором мной положено! Нежная любви пора, платьице белеет, И влюблённый как баран Мандельштама блеет. Всем любви недостаёт, каждый ласки просит, Ходят феи взад-вперёд: сифилис разносят. А что ж внутри меня горит, ноет и тоскует? То ль душа моя болит, то ль глисты балуют? У мента пойду спрошу: «Где моя любимая?» А он мне: «Щас те покажу!», и между ног дубиною! Ой! Жнивьё не пахано! Ой! Ббьё не трахано! Разбил бутылку пива я — Здравствуй, жизнь счастливая! Где-то квохчет соловей — глотку надрывает, Что чирикаешь, злодей? А! Корму не хватает! Ёлки встали в хоровод, липы сбились в стаю, А под ёлкой драный кот кошку угнетает. А чтой-то я сегодня злой? Так и прёт цинизм. А всё, вестимо, от такой, от хорошей жизни. Светит полная луна, Светит, ну и ладно. Пива нету ни хрена — вот что мне досадно! Менуэт Господа хорошие и господа плохие, Выливайте водку, разряжайте пистолет. Предлагаю позабыть про времена лихие, Выходите строем, потанцуем менуэт. Просвещенья жаждет человечия натура, — Мы пойдем на выставку, мы сходим на балет. Есть такая штука, называется культур… А чтой-то вы хватаетесь опять за пистолет? К красоте душа стремится! Дай, товарищ, мне совет: То ль пойти опохмелиться, то ль сходить нам на балет? А может, все же, на балет? …Бон суар, мадам… Где лорнет, дорогая?.. …Князь, вы так милы!.. Баронесса, я таю!.. …Нынче в Мариинском давали «Сильфиду»… …Ах, тре бьен, мон шер, тре бьен. Ах, тре бьен, мон шер, тре бьен. Как мы деградируем, ты глянь, чего творится, Век у нас, товарищ мой, упадочный такой. Я напьюсь не просто, скажем так, абы напиться, — Я напьюсь в контексте общей скорби мировой. Нет былой романтики, никто не смотрит в небо. Ценности смешные, как семейные трусы. Римский плебс ревел когда-то: «Зрелища и хлеба!» Наши нынче тявкают: «Попсы и колбасы!». По реке плывут калитки из села Кукуева, А моя милка не любит Шнитке, Говорит: «Да, ну, яво», — Деградантка чертова. Надевай камзол, может, станешь культурней, Будем целый день танцевать менуэт. Будем мы плевать исключительно в урны, Как любой интеллигент, как любой интеллигент. По поводу культуры мне сказал алкаш унылый: «Объясни, очкастый, а то сам я не допёр: Ежли наши люди вместо водки пьют текилу, О какой культуре вы ведёте разговор?» На горе мужик стоял с горящими глазами, Толковал народу, что культурно, что грешно. А толпа ждала, когда начнут кормить хлебами, А главное — когда смастырят из воды вино. Не убий, не пей спиртного, Не воруй вещей чужих, Не люби жену другого, Ты свою хоть ублажи, Ты свою хоть ублажи. А, впрочем, сам решай, жена твоя дура, Научи её хоть танцевать менуэт. С нами добродетель, мораль и культура, Завтра сходим на балет, завтра сходим на балет. Мечтательный пастух Мечтательный пастух, изгой Нечерноземья, Иллюзий дивных полн, пасет своих коров, И чудится ему с глубокого похмелья Корриды грозный гул, жестокий бой быков. С небес звучит Бизе: «Тореадору слава!» Торсида ль то поет, иль бабы на току? Он красные портки снимает величаво И тычет ими в нос унылому быку. В крови адреналин мешается с мадерой, И тут уж все равно — Севилья иль Тамбов! Мыслитель — он всегда достойный кабальеро, Живет он во дворце или пасет коров. Закуски бы еще — и не было бы горя! Познал он суть вещей — начало их, предел. Он андалузский пес, бегущий краем моря, Сервантес — это тьфу! — и рядом не сидел! |
