– Вон, скотина!

Федорович вскочил:

– Вы сегодня, кажется, не в духе. Так я позже зайду.

– Глист!

– Кто, извините?

– Глист!..

На полусогнутых коленях премьер ретировался.

Мы с Рябовым выскочили из-за бамбуковой перегородки:

– Ну?!

Абрамкин трясущейся рукой налил себе горький кофе.

– Именно сегодня эта сука перевела себе на счет в Берне четырнадцать с половиной лимонов евро.

– Корона? – Рябов отточенными жестами закурил «Кэмел».

– Она…

– Тут нет ничего удивительного, – усмехнулся я. – Весь народ в курсах, что Кремль тырит. Доказательства, увы, лишь косвенные. Поместья, замки, яхты, прикупленные острова в океане. За руку пока никто не схвачен. Деньги утекают по конспиративным каналам.

– Я об этом догадывался… – президент взял с подоконника вишневую курительную трубку, разломил папиросу «Герцеговина Флор», набил отверстие.

– Странно! – гортанно вскрикнул я. – Именно такую же трубку курил товарищ Сталин.

– Так это его же и трубка. Знаете, как-то успокаивает.

Президент снял корону, сокрушенно поместил ее на колено.

– Скажите честно, а вы не воруете? – Рябов выпустил молочный клуб дыма.

Абрамкин нисколько не смутился:

– Точно сказать не могу. Всеми имущественными делами занимается супруга моя, Алина Борисовна. Иногда добрые бизнесмены нам дарят какие-то акции, ваучеры… Я не силен в экономике. Вопросы на мне геополитические.

– Выходит, и вы – глист! – горько усмехнулся сыскарь. – Простите, вы первый употребили это подлое слово.

– Выходит…

– Тут есть еще любопытный аспект, – сурово продолжал Рябов. – Глисту наплевать, будет ли организм, питающий его, жив или мертв. Ему бы только сосать и сосать.

– Хоть с трупа?

– Именно.

– Пусть весь мир погибнет, лишь бы мне вечером чай пить, – ловко вспомнил я Достоевского.

– «Записки из подполья»? – подмигнул президент. – Я начитанный. Классику обожаю. Так что же мне делать?

– Изничтожение коррупции процесс долгий, – Рябов затушил бычок. – Прежде всего вам надо оздоровить гражданское общество. Разобраться хотя бы с полицией.

– Превратились в гестаповских полицаев! – взорвался я. – В анальные отверстия россиян суют бутылки. По пяткам лупят резиновыми дубинками. Пытка, между прочим, популярная в Древнем Китае.

Президент нажал на золотую кнопку селектора:

– Тимура Ебитовича Нургаляйкина живо ко мне!

Рябов иронически выгнул бровь:

– Неужели на этот пост нельзя было назначить человека с более пристойным именем?

– Так ведь от жалости… Человек уже обижен судьбой, пусть хоть зарплата все компенсирует. Я слышу шаги! Хоронитесь, ребятушки, за бамбуковую перегородку.

Президент обдул корону и осторожно поместил ее себе на макушку.

Мы с сыщиком на цыпочках кинулись за ширму.

Нургаляйкин в целом соответствовал своей лихой фамилии. Глаза выпучены, голова частично плешива, руки расставлены в стороны, как клешни у тихоокеанского краба.

– С первым апрелем тебя, Тимур Ебитович! – президент поправил корону.

– С первым…

– Как там народ? Не шалит?

– Живут тихо. Что лабораторные крысы.

– А я слышал, что ты свое ведомство превратил в застенки гестапо.

– Злобная клевета! Инсинуации.

– А как же митинги оппозиции?

– Так ведь это все провокации на бабки Госдепа.

– Ну, допустим… Тем не менее в интернете есть ролики о пытках.

– Элементарный монтаж. ЦРУ подсобляет. Создание черного мифа, мол, русские – это раса садистов.

– Врешь, Нургаляйкин. Мозжечком чую.

– Могу поклясться на Библии.

– Брешешь, падла.

Глаза Ебитовича налились кровью.

– Хотите начистоту, герр президент? Если мы их не будем насиловать бутылками, то будут они нас. Они же и вас, и меня ненавидят люто. Если я скажу «отбой» своим бойцам, русаки именно вас первого разорвут на клочья. А клочья швырнут бешеным псам. Вот она ваша правда. Кушайте!

Абрамкин остолбенело замер с распахнутым ртом.

– Я могу идти? – Нургаляйкин щелкнул каблуками изящных козловых сапожек.

Президент безмолвствовал.

Ебитович подошел к нему вплотную. Пощупал пульс на шее. Поцокал языком.

И тут мы с Рябовым из-за бамбука и вымахнули.

Нургаляйкин выхватил из кобуры свой штатный Стечкин.

– Кто вы такие, чёрт побери?

– Легендарный сыщик Рябов, – нахмурился Рябов.

– Акушер второго разряда, Петр Кусков! – вскрикнул я.

– Руки за спину! Повернуться к стене!

Выбитый из ладони Стечкин покатился по вощеному паркету.

В мановение ока Нургаляйкин оказался на полу, лицом вниз.

– Коммунисты не сдаются… – хрипел он.

– Ух! – изумился Рябов. – К своим садистским замашкам он еще и коммунист.

– Коммунисты, вперед! – с кровавой пеной на губах шептал Ебитович.

Тут на авансцену событий выступил я. Спросил елейно:

– Какой же бутылкой вас, батюшка, отыметь? Из-под шампанского Абрау-Дюрсо или простой пивной?

– Лучше пивной… Горлышко уже.

Рябов повернул ко мне озверелое лицо:

– Петя, что вы городите? Разве это наши методы?

– Президент превратился в истукана, – попытался я тогда перевести беседу в другое русло.

– Состояние каталепсии, – объяснил нам Ебитович. – Так случилось с одним мудачком, когда я лично его изнасиловал бутылкой из-под кока-колы. Отпустите меня… Я узнал вас Рябов. По волчьей хватке.

Сыщик отпустил министра.

Тот встал на четвереньки, потом резко поднялся во весь свой крохотный рост. Шагнул к президенту:

– Надо вытаскивать из беды Юрбаса Абрамкина.

Диспозиция, что и говорить, сложилась двусмысленная. Президент РФ, что чурка, молчит. Глава МВД вправляет вылезшую рубаху в казарменные штаны.

Я осторожно снял с бедовой головушки вертикали корону, надел на себя.

Глянул на Рябова.

Холодная струйка пота покатилась по позвоночнику.

Неужели?!

– Инспектор, – гортанно вскрикнул я, – неужто вы такого низкого мнения о моих умственных способностях?

– Дайте-ка! – Рябов сорвал с меня корону, водрузил себе на макушку. Очумело огляделся.

– Да что же вы ходите все вокруг да около?! – взвизгнул Нургаляйкин. – Корона какая-то особенная? Нанотехнологии? Сколково?

– На! – протянул ему сыщик.

Министр примерил. Глаза его полезли из орбит. Прохрипел:

– Это жизнь заставила… Я же в душе нежный. Обожаю удить карасей и плотву. Собирать на опушках рыжики-опята. Профессию свою ненавижу!

Ебитович волевым движением головы стряхнул корону на пол.

– Ой, тяжела же шапка Мономаха! – Рябов в медитативной задумчивости закурил «Кэмел». – Петя, вернемся к нашим баранам.

– Я готов!

– У вас имеются в наличии какие-нибудь медикаментозные средства, дабы вывести вертикаль из этого, скажем прямо, диковатого состояния?

– Мышьяк подойдет… – пробормотал Нургаляйкин. Пнул корону ногой. – А венец этот надо срочно уничтожить. От этой заразы вспыхнет на Руси бунт.

– Не трогать! – Абрамкин энергично захлопал глазами, прыжком бросился к короне, надел.

– Так-так… – припоминал я. – Медикаментозные средства? Тут не подойдет ни мышьяк, ни спирт. Исключительно электрошок. Как резиновой дубинкой по пяткам, только током.

– Что он такое несет? – Абрамкин во все стороны вертел головой.

– Сам в непонятке! – всплеснул Нургаляйкин руками. Вдруг улыбнулся от уха до уха. – Здравствуйте, господин президент! Как спалось?

– Привет, Ебитович! Уволю я тебя, подлеца. Отдам под трибунал.

– Отдавайте, господин президент! Искупая вину, готов сгнить на нарах.

– Жаль у нас смертная казнь отменена… – поморщился я.

– Петя, вы меня сегодня страшно озадачиваете! – свирепо скосился на меня Рябов.

Я смиренно понурился.

– Мой вам совет, герр президент, – продолжал инспектор, – избавьтесь от этого артефакта. Как бы он всю Россию не вверг в состояние каталепсии. Подобной вашей недавней.