Алексей снял лыжи и, вскинув их на плечо, побежал наверх по лестнице.

— Мирное у него сегодня настроение, — сказал Сивков, — не то что вчера. Схлестнулся он с Людой Кузнецовой…

— Из-за чего?

— Из-за вас.

Наташа пожала плечами.

— То есть?..

— Сейчас вернется, сам расскажет.

— Ну, а все-таки в чем дело?

«Из-за меня с кем-то поссорился. Странно и непонятно. А может быть, Сивков шутит? Ну конечно, вон какие у него хитрые глаза!»

— Вы пошутили, да?

Сивков развел руками — хотите верьте, хотите нет.

Вернулся Алексей.

— А вот мороженое! Сливочное, шоколадное. Есть желающие?

— Берите скорей, — сказал Сивков, — а то растает. Жара.

Покончив с мороженым, они пошли по Москва-реке. Пройдя километр, Сивков неожиданно повернул назад.

— Ты куда? — спросил Алексей.

— Дела. Личная жизнь плюс общественные нагрузки. Не скучайте, еще увидимся.

— Что же вы нас бросаете? — спросила Наташа, ожидая, что и Алексей примется уговаривать Сивкова остаться с ними, но Алексей молчал.

Когда Сивков скрылся за уступом берега, Наташа обернулась к Алексею:

— Ты с кем-то вчера на заводе поссорился?

— Тебе кто сказал? Генка?

— Я в газете прочитала. В «Пионерской правде».

— В «Пионерской правде»? Годится. Детский был разговор… — Алексей замедлил шаг. — Есть у нас Люда Кузнецова, не так давно техникум закончила. Вчера после смены подходит к моему станку и говорит: «Придется тебе премию делить с художницей, которая твой портрет рисует». Я говорю: «Почему?» А она говорит: «Работаешь ты здорово, это всем видно, а то, что личная слава для тебя не последнее дело, это, между прочим, тоже заметно». Ах, думаю, ты так рассуждаешь!.. И пошел! И пошел!.. Она обиделась и отчалила.

— По-моему, ты это зря, — сказала Наташа, с неожиданной тревогой подумав о том, что, оказывается, существует где-то рядом еще одна девушка, которой небезразличен Алексей.

— Нет, не зря! Ты, говорит, стремишься к личной славе. А я говорю: за личной славой карьеристы гонятся в кинокомедиях. Смотрят на них люди и смеются. Скажи, прав я или нет, что это смешно, когда человек во что бы то ни стало мечтает сделать карьеру…

— Я это понимаю так… — Наташа задумалась, желая пояснить свою мысль примером из какого-нибудь литературного произведения. Ей вспомнился «Отец Горио». — Вот, пожалуйста, Бальзак изобразил классический тип карьериста. Его звали Растиньяк. Для того, чтобы сделать карьеру, он творил подлости и преступления. Личная выгода была для него дороже всего…

— Это уж какой-то уголовник, я считаю.

— В нашем представлении он почти уголовник, а буржуазное общество сделало его министром.

— Хорошо, что мы с тобой не живем в буржуазном обществе, — улыбнулся Алексей.

Некоторое время они шли молча. Две лыжни, тянувшиеся рядом, неожиданно разошлись — одна повернула вспять, другая устремилась вперед.

— Смотри, как интересно, — сказал Алексей, — шли рядом две лыжни, шли по ним двое вроде нас, а потом, наверно, поспорили. Один обиделся, вернулся, другая дальше пошла…

— Как это ты все замечаешь!

— Ну уж конечно не все.

«Да, не все, — подумала Наташа. — Ты не замечаешь самого главного».

— Наташа, тебе поесть не хочется?

— Вообще-то я б не отказалась.

— Да?.. Сейчас откопаем что-нибудь из прошлогодних запасов, — сказал Алексей и, отбежав в сторонку, стал разгребать палкой снег. Он присел на корточки и тут же поднялся со свертком в руках.

— Пожалуйста.

В свертке оказалась булка с колбасой.

Наташа засмеялась. Она заметила, как он достал сверток из кармана.

— Какой молодец! Откопал свежую булку да еще с любительской колбасой.

— Техника!

Воткнув палки в снег, они позавтракали. Проглотив последний кусок, Наташа глянула по сторонам.

— Помню, еще когда училась в пятом классе, я где-то здесь закопала две конфеты «Мишка».

Она сунула кулак в снег и, как фокусник, разжала ладонь.

— Прошу!

— Молодец! — повторяя ее интонацию, сказал Алексей и с хрустом раскусил конфету.

Они надели варежки.

— Пошли, Наталья Михайловна?

— Пошли, Алексей Иванович!

Лыжня тянулась вдоль берега, Алексей шел широким шагом. Наташа старалась не отстать. Она бежала, выбрасывая вперед палки, не чувствуя усталости, не видя перед собой никого, кроме Алексея. «Его портрет уже почти готов, — думала она, — но что будет потом?»

Пройдя вперед, Алексей остановился:

— Быстрей, быстрей!

— Иду! — ответила Наташа. — Иду!..

1973

Весь сыр-бор разгорелся за обедом. И тут же наметились два лагеря. С одной стороны были сам Ломтев, его теща Таисия Павловна и Калинкин.

Всем троим возражала Варя.

Жена Ломтева Нина Степановна сохраняла нейтралитет.

— Хватит! — сказала Таисия Павловна. — У меня на этот счет своя точка зрения.

— А вы ее сформулируйте, — улыбнулась Варя.

— Молчи, — сказала Нина Степановна, — оставь бабушку в покое.

— А чего мне формулировать? — Таисия Павловна воинственно взглянула на зятя. — Он знает, о чем я говорю.

Ломтев промолчал. «Теща, конечно, права, — подумал он. — Надо бы ее поддержать, но сейчас, пожалуй, не стоит. Варя за столом. Начнутся реплики, подковырки».

— Что же ты молчишь, папа?

— Погоди, Варвара, послушаем гостя, — сказал Ломтев и подмигнул Калинкину.

— Что я могу сказать? — Вздохнув и погладив реденькие усы, Калинкин развел руками. — Лично я поддерживаю Таисию Павловну. Человек должен уметь сделать себе карьеру.

— Карьеру?.. Я даже слова такого не знаю, — заметила Варя и перешла к книжному шкафу. — Придется поискать в словаре.

— Вот-вот, поищи, — усмехнулась Таисия Павловна, — найдешь.

— «Карьера, — прочитала Варя, — успешное продвижение вперед в области служебной и общественной деятельности». Та-ак… Теперь понятно.

— Слава тебе, господи, — облегченно вздохнула Таисия Павловна, — все же поняла.

— Подождите, бабушка. — Варя выдержала паузу. — Вы сегодня говорили, что для того, чтобы добиться успехов, обязательно нужны личные связи, поддержка начальства, знакомство и все такое прочее, да?

— Да, — с вызовом сказала Таисия Павловна, — да, да, да.

— Хорошо, — склонила голову Варя, и можно было подумать, что она готова уступить в споре. — Я приведу пример. Сегодня утром за Волгой были соревнования по прыжкам с трамплина на лыжах…

— Нам про твои прыжки слушать неинтересно. — Таисия Павловна демонстративно отвернулась.

— Не перебивайте оратора, — сказал Калинкин, — мы вас слушаем, Варя.

— Так вот. Первое место занял Виктор Балуев, наш студент. Он прыгнул на пятьдесят семь метров!.. Понимаете вы это?

— Не понимаю, Варя, — вмешалась Нина Степановна, — какое это имеет отношение…

— Подожди, мама! — Варя подняла руку. — Балуев добился успеха, может быть, немного погодя он даже станет чемпионом. И этот успех он завоевал сам. Он занимался, работал с тренером, овладевал мастерством. Пожалуйста, — Варя обернулась к Калинкину, — я могу вас познакомить с тренером, вам окажет личное содействие секретарь обкома. По линии связей и знакомств все будет обеспечено. Вам останется только надеть лыжи, подняться на трамплин и прыгнуть.

Ломтев невольно улыбнулся: «Хоть пример-то не совсем подходящий, но Калинкин, видать, растерялся. Молчит».

— При чем тут трамплин? — обиженно сказал Калинкин. — С трамплина кто кидается? Отчаянные люди, которым терять нечего. Лично мне не то что прыгать, смотреть на трамплин страшно. Но я, однако, полагаю, что, если этот ваш… как его… Балуев не умел бы прыгать, вряд ли бы он полез на такую верхотуру.

Варя хлопнула в ладоши.

— Все!.. Что и требовалось доказать. Нужны личные данные, талант, настойчивость, умение.

— Варя, о другом умении речь ведем, — добавила Таисия Павловна, — тебе этого не понять.