Эт-то что еще такое?.. Куда одеяло запихал?.. Будильник не игрушка. Зачем ты его себе на живот ставишь?.. Дай сюда!.. Так на чем же мы… Да. В итоге покатился колобок в этот вот в Мисхор. Прибыл, а там его уже медведь дожидается… Медведев. Колобок ему говорит: «Спасибо за внимание, спасибо, что пошли навстречу». А медведь ему: «Нормально. Все сделано». И покатился колобок быстрей быстрого — до отъезда времени мало совсем, а дел невпроворот: ремонт машины — раз, карты санаторно-курортные — два. Вернулся он домой, все спрашивают: «Где ты был?» А он говорит: «Отдыхал и лечился, пробыл полный срок, двадцать четыре дня, и теперь, — говорит, — с новыми силами приступаю к работе». Вот. Тьфу ты! Опять телефон. Это, наверно, мама интересуется или бабушка — как мы тут…

Алло!.. Володя?.. Да?.. Нет, ты серьезно? Какое крыло? Заднее правое. Да? До чего ж ты меня выручил. Что, что? По госцене? Ну, знаешь, просто-таки нет слов. Все понял. Привет!..

Ну как, Митяй, заснул?.. Ах, ты притворяешься. Хорошо это? Красиво?.. Спи… Спят усталые игрушки, баю-бай, одеяла и подушки… Засыпай. Даже сказка спать ложится, одному тебе не спится… Баю-бай… Вот гляди, я тоже за компанию на тахту прилягу и глаза закрою… Вот я уже и сплю крепким сном. А чего мне не спать? Все у нас сегодня с тобой очень удачно получилось, прямо как в сказке. И главное, представляешь? По государственной цене. Слышишь? Нет? Что?.. Спишь уже. Ну и правильно делаешь. Спокойной ночи, Митяй. Спи!..

1982

Картина за окном в точности как в цветном телевизоре. Дом культуры — фасад синий, колонны белые. Газон зеленый, тюльпаны красные, ну и машины, конечно, — коричневый «Москвич» и два «жигуленка», один желтый, другой серый…

А все же есть у него, у Жаркова, какое-то особое чутье, а иначе с чего бы это он в рабочее время стал в окно смотреть. А вот вроде бы случайно поднял глаза и увидел — из-за угла плавно выехала и остановилась «Волга», не рядовая, их в городе не меньше десятка, а черная персональная «Волга» Зотова Ивана Александровича. Но вышел из машины не лично он сам, а невысокого роста мужчина в шляпе и с палочкой. Что-то он сказал шоферу, и, когда «Волга» уже отъезжала, Жарков понял, что не ошибся — номер хорошо знакомый.

Он выглянул в приемную, Галочки нет на месте, и Жарков оставил дверь открытой. Если гражданин к нему прибыл, пусть входит запросто, без доклада и прочего бюрократизма, а то, что нынче неприемный день, роли не играет. Тем более в данном конкретном случае.

Когда незнакомец появился на пороге, Жарков шагнул ему навстречу:

— Вы ко мне?

— Здравствуйте. Не знаю, к вам ли… Мне нужен начальник отдела коммунального хозяйства товарищ Жарков.

— Он перед вами. Прошу. Присаживайтесь.

— Спасибо.

Посетитель снял шляпу, сел в предложенное ему полукресло и коротко улыбнулся в ответ на приветливую улыбку хозяина кабинета.

— Сперва давайте познакомимся. Жарков Егор Игнатьевич. А вас как величать?

— Крылов Семен Филиппович.

— Очень приятно. Чем могу быть вам полезен?

— Сейчас скажу… Сам я, знаете ли, нездешний, заехал родных навестить, люди в годах, к тому же не совсем здоровы, вот мне и пришлось подключиться…

— И по какому же вопросу, если не секрет?

Лицо начальника излучало радушие и готовность немедленно прийти на помощь.

— Что же вас привело именно к нам? — вновь осведомился начальник отдела.

Крылов испытующе смотрел на хозяина кабинета, не таится ли ирония в отеческой интонации товарища Жаркова, о котором ему было сказано, что человек он крайне занятой и в связи с этим совершенно недоступный.

— Не буду скрывать, я имел намерение на вас пожаловаться, Егор Игнатьевич.

Жарков с деланным испугом поднял руки:

— На первый случай не велите казнить. Слово даю — исправлюсь.

— Ничего велеть вам я, к сожалению, не имею права, — не принимая шутливого тона, сухо сказал Крылов, — я могу вас только просить. Дело в том, что уже четыре месяца тому назад пришло очередное обещание за вашей подписью подвести газ к жилому дому…

— Адрес?

— Улица Тухачевского, семь.

Круглое лицо Жаркова обрело выражение глубокой задумчивости, и он стал похож на гроссмейстера в предчувствии цейтнота.

— Фамилию жильцов не напомните?

— Михалевы. Глава семьи ветеран Великой Отечественной войны, он устал от ваших бесконечных обещаний.

Жарков сокрушенно покачал головой:

— Честно скажу, стыдно мне это слушать, Филипп Семенович.

— Семен Филиппович, — уточнил Крылов.

— Да… Бывают еще в нашей работе промашки. Бить нас за это надо, и крепко бить. Вместо того чтобы, понимаете ли, делать дело, мы иной раз отмахиваемся обещаниями и после их не выполняем. Хорошо ли? Нехорошо. Нормально это? Ненормально… Давайте с вами так договоримся, Фил… Семен Филиппович: вы нам даете окончательный срок — десять дней ровно. Если за это время не будут проведены работы по указанному адресу, снимайте с меня голову.

Исполненная самокритики речь начальника отдела коммунального хозяйства произвела на Крылова сильное впечатление. На миг ему показалось, что кто-то, наделенный высокой властью, незримо присутствует в кабинете, вследствие чего Жарков и готов пожертвовать головой.

— Хорошо, — согласился Крылов. — Люди подождут. Они дольше ждали. Но на сей раз я надеюсь…

Фраза осталась незаконченной, и было не совсем ясно, на что посетитель надеется: на твердость жарковского обещания или на предоставленное ему право снять с него голову как с человека и руководителя?

Крылов встал, молча поклонившись, покинул кабинет.

— Ивану Александровичу сердечный привет! — крикнул Жарков, но Крылов его не услышал.

Он бодро шел по тротуару, помахивая палочкой.

Стоя у окна, Жарков смотрел ему вслед, с удовлетворением отмечая, что это он, а не кто другой обеспечил человека хорошим настроением. Явился квелый, неуверенный, а сейчас вон как шагает. А почему? Потому что верит — раз Жарков пообещал, значит, все будет в порядке. Верит человек и правильно делает, что верит.

Жарков сел к столу и подумал, что было бы неплохо, если бы ему сейчас представился серьезный повод для телефонного звонка Ивану Александровичу. Конечно, говорил бы он с ним не по данному конкретному вопросу, но где-то в самом конце дал бы ему понять, что он сразу же пошел навстречу Крылову и все будет срочно сделано.

И надо же было случиться, что как раз в эту минуту раздалась трель телефонного звонка.

Он снял трубку:

— Жарков слушает.

— День добрый.

Он узнал голос Зотова.

— Добрый день. Слушаю, Иван Александрович.

— Тут у меня товарищи сидят. Вы им обещали помочь с подключением к газовой магистрали…

— Общежитие птицефабрики?

— Точно.

— С понедельника приступаем.

— Хорошо. Доживем до понедельника.

— Иван Александрович! Еще я вас на полминутки задержу. Был у меня товарищ Крылов насчет газификации жилого дома участника Отечественной войны. Уже принимаю меры.

— Правильно, так и надо, — сказал Зотов. — Привет. — И положил трубку.

Назавтра Крылов покидал город. Прощаясь с Андреем Андреевичем Михалевым и с его супругой, он сказал:

— Жаль, что больше не смогу у вас погостить. Осенью непременно наведаюсь.

— Мы, Сеня, всегда рады. И не потому, что родственник. Между прочим, нам кое-что известно. Ты ведь кое-кого вчера посетил, хотя и не просили мы тебя об этом…

— Скажу одно — начальник дал обещание, — кратко доложил Крылов, не желая заранее обнадеживать Михалевых. Потом, через какое-то время, спросит в письме и, коли все кончится благополучно, напишет, что принял его тогда начальник как иностранного посла и предложил свою голову на отсечение, если что будет не так.

Недели через три он получил открытку от Михалева.