Предвидя, что этот наказанный школьник сочтет наш ответ малоубедительным и даже несколько странным, ответим на его вопрос более развернуто, так сказать, на научной основе, с привлечением ряда сведений из области физики и медицины. С медициной, правда, мы знакомы мало, а что касается физики, то знания наши не выходят за пределы учебника для девятого класса.

Но жизненный опыт учит нас: для того чтобы понять сущность любого явления, нужно прежде всего постараться установить его причину.

Причиной, вызвавшей серьезное огорчение школьника В. Мурашкина, был шум. Тот самый шум, который по справедливому утверждению автора «Курса физики» профессора И. Соколова «…приводит к длительным расстройствам нервной системы».

Шум возник четырнадцатого января в десять часов утра в кабинете начальника главного управления товарища Лопухова, куда был спешно вызван Дымокуров. С каждой фразой повышая голос и багровея, начальник так наорал на подчиненного, что тот оцепенел и замер с открытым ртом. А если к этому добавить, что громовой разнос в большей своей части состоял из выражений, не бытующих в художественной прозе, легко представить себе, что чувствовал и переживал в эти минуты нижестоящий слушатель у стола вышесидящего оратора.

Много дней спустя, оправившись от потрясения, Дымокуров утверждал, что на всем протяжении речи начальника в окнах кабинета дребезжали стекла, а потревоженные часы пробили двенадцать раз, что было особенно удивительно, если учесть, что отмеченное шумоизвержение произошло в десять часов.

Как известно из физики, источником звука является колеблющееся тело. Чем чаще колебания, тем выше звук. В кабинете же имело место нечто прямо противоположное. Высокий звук там происходил оттого, что звучащее тело (заключенное в синий однобортный костюм) очень редко колебалось между разумной возможностью говорить спокойно и желанием орать не своим голосом.

Покинув кабинет начальника, Дымокуров вернулся к себе.

Здесь мы хотим произвести еще одно уточнение. В учебнике физики авторитетно сказано, что колебания звучащего тела передаются воздуху. Если бы они в данной ситуации передались только воздуху, то, надо полагать, все могло бы обойтись довольно благополучно. Но, к великому сожалению, помимо воздуха в сфере влияния звучащего тела оказалось другое тело, которое, возвратившись к себе в отдел, тут же разнесло на все корки еще два тела: а) тело своего заместителя Фомина и б) тело экономиста Зайкина.

Не прошло и получаса, как Фомин, сильно и, к слову сказать, незаслуженно обиженный Дымокуровым, испытывая некоторые признаки расстройства нервной системы, так сурово объяснился с плановиком Макарцевым, что тому не оставалось ничего другого, как зайти в машинное бюро и без всяких оснований заявить машинистке Чиликиной, что она только и делает, что в рабочее время читает роман А. Дюма «Граф Монте-Кристо».

Оставим наедине со своей справедливой обидой плачущую машинистку Чиликину и проследим за экономистом Зайкиным. Бледный после нагоняя, полученного им от Дымокурова, Зайкин проследовал в буфет, где неожиданно для самого себя упрекнул буфетчицу Любу в том, что сосиски холодные, чай несладкий и вообще все никуда не годится.

Нет, думается нам, нужды объяснять читателям, чем был вызван конфликт старшины милиции с водителем автомашины «Волга» Сергеем Шуховым, сделавшим левый разворот в неуказанном месте. Вместо того чтобы мужественно признаться в совершенной ошибке, Сергей Шухов нагрубил старшине, за что и был наказан. Водительский талон его украсился первым проколом.

Старшина милиции понятия не имел, что нарушитель час назад позвонил из автомата своей обычно милой и нежной Любе и нарвался на жестокий разнос: «Не звони мне в рабочее время. Главное дело — «чай несладкий». Надоел ты мне, и вообще не пойду я сегодня в кино, пропадите вы все!»

Здесь мы вновь обращаем пристальный взгляд в научную сферу и решаемся заявить, что указанный процесс, начало которого мы достаточно подробно описали, имеет широко известное в наши дни название — цепная реакция.

Не обладая, как уже было сказано, глубокими познаниями в физике вообще и в атомной физике в частности, мы не берем на себя смелость сколько-нибудь обстоятельно расшифровать понятие «цепная реакция». Для удобства и ясности мы переводим эту формулу в разряд чисто бытовой. Одно за другое цепляется, и вот что получается…

Перечитав предыдущую фразу и с сожалением отметив, что она малость нарушает академический стиль нашего рассказа, мы тем не менее оставляем ее в тексте, ибо мудрый ее смысл не вызывает сомнений.

А сейчас, любезный читатель, мы на некоторое время возвращаемся в кабинет Лопухова, так сказать, к истоку всей цепи событий, которые тем временем продолжают развиваться уже вне нашего поля зрения, вовлекая по пути все новых участников, в том числе и упомянутого нами П. П. Мурашкина.

Вернувшись к первоисточнику, мы вспоминаем библейскую фразу: «Сначала было слово».

О могучей силе слова много было и сказано, и написано. Не будем повторяться. Однако вспомним, на что способно человеческое слово…

Слово может обидеть и утешить, ранить и вылечить, поднять и унизить, убить и воскресить.

Можно с полной уверенностью сказать, что, если бы начальник главка Лопухов в разговоре со своим подчиненным не злоупотребил силой слова, не пришлось бы ни одному из живых звеньев цепной реакции кричать, портить себе и другим нервы, хвататься за сердце, принимать валидол, проливать слезы обиды.

Приходится, к сожалению, сказать сегодня, что имеют еще место некие явления, в результате которых можно услышать такую примерно фразу: «Так со мной человек по-хамски обошелся, так наорал, так нагрубил, что я третий день больной хожу».

Право же, вовсе не требуется быть крупным знатоком медицины, дабы понять, что слово ободряющее, спокойное, веское способно добавить человеку и оптимизма, и душевного здоровья, и веры в себя.

И наоборот — легко представить себе человека, который наметил на день ряд полезных и весьма приятных мероприятий: завершить начатую работу, купить букет цветов супруге, вечерком побриться, надеть новый костюм и всем семейством отправиться в гости к приятелям…

Но, вкусив поутру изрядную порцию грубости, человек с горечью отмечает, что работа почему-то нынче не спорится, по дороге домой он равнодушно проходит мимо цветочного магазина, дома ему лень бриться и неохота идти в гости. Он хмуро смотрит на жену и, швырнув в угол книжку, ложится спать. Он долго не может заснуть. Ворочаясь с боку на бок, он лежит и думает, вероятно, о том же самом, о чем думаем и мы.

Строгость и грубость — совсем не одно и то же. Что касается слова строгого, то оно соседствует в нашем быту с добрым словом точно так же, как нитроглицерин с ландышевыми каплями в аптекарском складе. Но нужно помнить, что первое из них — сильнодействующее, и посему обращаться с ним надо с большой осторожностью, памятуя о дозировке и о том, кому оно предназначено.

Никогда не следует забывать о том, что неумелое обращение с сильнодействующими средствами способно привести к тому, что по ходу цепной реакции один из самых отдаленных ее отзвуков может ненароком ударить по затылку ни в чем не повинного и очень славного паренька.

1956

Вернувшись с послеобеденной прогулки, Николай Илларионович Хвостухин — плотный, лысоватый здоровяк лет сорока пяти, раздеваясь в передней, заметил на вешалке мужское пальто. Размышляя, кто бы это мог пожаловать, Хвостухин увидел свою жену Раису Павловну. Она шла ему навстречу, приложив палец к губам.

— Коля, подожди минуточку.

— Что случилось?

— Тише. К тебе приехал какой-то товарищ.

— Кто?.. Какой товарищ?

— Товарищ детских лет.

— Каких детских лет?

— Боже мой, твоих детских лет. Твой друг детства.

Хвостухин посмотрел на висящее пальто, словно ожидая, что оно сообщит ему хотя бы краткие сведения о своем владельце.