Услыхав эти слова, петух сразу превратился в того, кем был до опыта. Стоит, виновато улыбается и головой качает: мол, сам даже не понимаю, что со мной стряслось. Спускается он со сцены и ходу из зала.

Артист-ученый поясняет:

— У этого гражданина так называемый комплекс неполноценности. Вы видели, он смутился и покинул зал. Это бывает. А теперь продолжим. Кто следующий?..

— Я! Я следующий!..

Я встал и — на сцену. «Черта с два, — думаю, — навяжешь ты мне свою волю. Про что захочу, про то и буду думать!»

Когда я на сцену вышел, артист малость подрастерялся. Не ожидал. Он, наверное, надеялся, что выйдет свой человек, делай с ним любые фокусы, поскольку он в доле. А тут перед ним посторонний товарищ.

Артист говорит:

— У вас какое дома напряжение?

— Какое надо, — говорю, — двести двадцать.

Тогда артист говорит:

— Я завяжу вам глаза, чтобы не распылялась ваша зрительная энергия и не рассеивалось внимание.

Я говорю:

— Пожалуйста. Дело ваше.

Выслушал он меня, как того, первого, усадил на стул, глаза мне платком завязал и спрашивает:

— Ваше имя и отчество?

— Семен Семенович.

— Если не возражаете, я буду беседовать с вами в образе вашей супруги…

Я говорю:

— Хорошо, Маруся, я согласен.

Слышу — в зале смех. Мне интересно, как на мое поведение товарищ Блинцов реагирует. Смеется или неудовольствие проявляет, но, к сожалению, я этого не вижу.

Артист говорит:

— Сеня! Ты меня слышишь?

Я говорю:

— Слышу, Маруся.

— Ты с работы пришел, Сеня, или с прогулки?

Тут я сразу соображаю, что насчет прогулки он мне свою волю навязывает. А мне совершенно ни к чему. Мне ж интересно открыться управляющему с самой наилучшей стороны. И тогда я в ответ артисту проявляю свою силу воли.

— Безусловно, — говорю, — я как следует потрудился, сделал, что положено, и пришел домой, к семье.

А артист нажимает, гнет свою линию:

— А может, ты там отдыхал?

Я говорю:

— На работе, Маруся, отдыхают одни только лодыри. Лично для меня работа — это все!.. Я люблю свою работу. Почему? Прежде всего потому, что у нас в учреждении исключительно хороший руководитель товарищ Блинцов Яков Ермолаевич. Он людей знает и каждого работника может оценить. Побольше бы таких замечательных руководителей!..

Слышу, в зале шумок. Потом узнаю голос управляющего:

— Ну, хватит, хватит!

Артист говорит:

— Прошу полной тишины. Сеня, ты дома, на отдыхе, не хочешь ли ты спеть?

«Ага, — думаю, — опять ты меня на отдых склоняешь. Ладно, пойду тебе навстречу, заодно проявлю свои культурные возможности. А то, если откажусь, у тебя твой номер сорвется, поскольку не удалось тебе навязать мне свою волю, чтобы я в присутствии руководства проявил себя как любитель погулять».

Я говорю:

— Хочу спеть…

И пою:

В зале, конечно, оживление, а Шельменский быстренько мне глаза развязал и говорит:

— У вас большая сила воли. Я хотел отвлечь ваши мысли от служебных дел, но у меня это получилось только в самом конце опыта. Спасибо.

А я думаю: «Это вам спасибо». Вернулся я на место. Пока шел по проходу, ни на кого не смотрел, вдруг слышу:

— Ну, Семен Семенович, силен ты!

Но это сказал не управляющий. Это Мигунов из отдела сбыта реплику бросил.

Концерт был в пятницу, да? А в воскресенье утром газета вышла, а в газете рецензия. Вернее сказать, не рецензия, а фельетон. И там весь концерт полностью описан.

Все пересказывать не стану, одно только место приведу:

А дальше говорится про артистов, и в особенности про Эдуарда Шельменского. Оказывается, он деятель — пробы ставить негде. Ловчила и жулик, каких поискать.

Вся эта гоп-компания, безусловно, скрылась и, скорей всего, уже держит путь в новом направлении.

Так что они-то все уехали.

А я остался со своей сильной волей.

И теперь вы мне только одно скажите: с каким лицом я в понедельник на работу выйду?

Я вас спрашиваю. А?..

1973

Будь я посмелей, прямо сейчас узнал бы номер и позвонил лично министру связи. Сказал бы: здравствуйте, товарищ министр. Говорит некий Попов. Вы меня, конечно, не знаете, но это значения не имеет. Звоню вам с целью сигнализировать об отдельных недостатках в работе почты. Я оторву вас всего на пять минут и скажу, что двигало моим пальцем, когда я набирал ваш номер телефона.

Работаю я в Межстройремконторе. Приглашает меня управляющий и говорит:

— Семен Семенович! Вот письмо, которое я получил с утренней почтой. Чтобы нам зря не терять время, я вас ознакомлю, товарищ Попов, с этим, прямо скажу, малоприятным письмом: «Уважаемый товарищ управляющий! Я долго думала — писать или не писать, а потом решила — напишу, открою глаза руководству конторы. Как женщина и, возможно, будущая мать, хочу описать личность вашего сотрудника С. Попова…»

Не стану подробно излагать письмо неизвестной мне женщины, скажу только, что она обвинила меня в том, что, находясь на работе, я больше работаю языком, чем головой и руками, что я дружу с теми напитками, которыми торгуют с одиннадцати до семи, и что некоторые женщины, в том числе и она, не раз меня предупреждали, что моей аморалке рано или поздно придет конец.

Когда управляющий зачитал письмо, я сразу заинтересовался:

— Кто автор? Внизу подпись — «В. С.». А кто такая В. С.?

Управляющий говорит:

— Не знаю, товарищ Попов. Вам видней.

Я говорю:

— «В. С.» — одни инициалы. Можно считать, что это — анонимка.

Управляющий говорит:

— А если это женская скромность? У нас разговор с глазу на глаз. Меня интересует, последует ли с вашей стороны немедленное опровержение?

Я немного подумал и говорю:

— Хорошо. Пожалуйста. Могу коротко ответить. Чтоб это дело не затягивать, пройдем по пунктам. Насчет того, что я много работаю языком, это, безусловно, намек, что я в рабочее время люблю рассказывать товарищам кинофильмы и телепостановки. А если я иной раз преподношу анекдоты, то исключительно с целью вызвать у членов коллектива здоровый смех и бодрость, которая в итоге повышает трудовые показатели. То же самое с кроссвордами. Когда их заполняешь, проявляется работа головой. Я тут полдня гадал — город в Индии, шесть букв, третья буква «м». Оказался Бомбей.

Теперь по линии напитков. Это она, наверно, имеет в виду тот факт, когда я в пивном баре случайно упал со стула, верней, сел мимо. Это любой человек может промахнуться. Я это и старшине милиции сказал, когда меня провожали из бара. Это раз. И второе — не надо грубо искажать факты, пивом торгуют с утра до вечера, это каждый ребенок знает. А насчет крепких напитков, то, когда наши меня встретили, я шел с юбилея одного друга, который свой юбилей отмечал как раз в обеденный перерыв. А если В. С. имеет в виду штраф, то было бы ей известно, что меня оштрафовали не за то, что я был на юбилее рядом с магазином гастроном, а за то, что я перебежал улицу в неуказанном месте.

А теперь перейду к так называемой аморалке. Я ж не мальчик и все отлично понимаю. Ей наболтала разные глупости одна женщина. Не хочу называть ее имя. Она интеллигентный человек, работает в зоопарке, в бухгалтерии. Когда мы познакомились, она еще смеялась, потому что я довольно-таки удачно сострил. Я ей так сказал: «Я вижу, вы зверски устали от зверей и потому тянетесь в компанию людей». А то, что я не сообщил ей, что женат, то я просто не хотел утомлять ее излишней информацией. Вот так. А охладеть или, проще говоря, остыть любой человек может… А тот случай в доме отдыха «Березка» вообще не типичный. Была встреча, ряд совместных танцев, поход за грибами. Полезное мероприятие — свежий воздух, уголок фенолога. Об этом даже в газетах пишут.