Уже несколько дней, как в доме отдыха чистота, порядок, в столовой свежие овощи из подсобного хозяйства, в комнатах цветы — одним словом, дело пошло на подъем. А я все понять хочу, какой он от меня сигнал получил. Я только и написал: «Олег Борисович Харламов. Советский Союз».

Знаешь, Веруня, у меня какая мысль появилась: может, Олег Борисович что-то от меня скрыл, он, может, не по чучелам работает, а совершенно по другой линии — в прокуратуре или еще где, и в итоге получилась загадка с одним неизвестным.

А пока что я начал помаленьку собираться домой. В пятницу встречай — поезд восьмой, вагон тринадцатый.

А пока до свидания.

Твой Семен.

P. S. Скоро и Олег Борисович тоже вернется, я тебя с ним познакомлю. Сходим в зоологический музей, если, конечно, он там работает, в чем, по правде говоря, я не вполне уверен.

1975

— Разрешите?.. (Главное — спокойствие.)

— Да-да, пожалуйста.

— Добрый день, Григорий Иванович. (В чем дело? Что могло случиться?)

— Здравствуйте. Садитесь. Я сейчас… (Калмыков. Забыл его имя-отчество.)

— Слушаюсь. (Чего он меня вдруг вызвал? Неужели узнал про халтуру для Гортранса? Если узнал — сейчас врежет.)

— Подождите, я письмо закончу… (Зачем я его вызвал? На календаре написал — Калмыков. А что — Калмыков?)

— Хорошо, я посижу. Я не тороплюсь. (Вот это уж зря — «не тороплюсь». Я же на работе.)

— Как дела, товарищ? Калмыков? (Зачем я его вызвал?)

— Вроде бы нормально. (Сейчас взовьется: «Вы считаете нормально в служебное время налево работать?»)

— Если так, то хорошо. (Сказал бы: «Григорий Иванович, вы меня вызвали по такому-то вопросу».)

— А как вы себя чувствуете, Григорий Иванович? (Не иначе узнал про Гортранс.)

— Ничего. Спасибо. (А если спросить: «Не догадываетесь, зачем я вас вызвал?» Тут он сам и подскажет.)

— Ну и хорошо. (Чего он волынит? Давай руби сплеча!)

— Что, уже без пяти четыре? (Глупо как получилось. Тянуть больше нельзя.)

— Без десяти. Ваши спешат. (А если сказать, что мы это на общественных началах? Нет. Не поверит.)

— Вы не догадываетесь, зачем я вас вызвал? (Ну, говори, говори, черт бы тебя побрал!)

— По правде сказать, не догадываюсь. (А вдруг какая-нибудь другая причина? Стоп! Все ясно. В среду мы с Котовым вместо профсоюзного собрания рванули в Лужники.)

— А вы подумайте. (Хитер. Наверно, давно уже понял, в чем дело.)

— Просто не знаю… (Если про хоккей скажет, отобьюсь. Хоккей — спорт смелых. Чувство локтя. Один за всех, все за одного.)

— Улыбаетесь, значит, смекнули, что к чему?.. (Хоть бы телефон зазвонил. Сказал бы: «Срочно вызывают. Перенесем наш разговор на завтра».)

— Это я так, от хорошего настроения. (Похоже, он сам позабыл, для чего меня вызвал.)

— От хорошего настроения? (Один бы сейчас телефонный звоночек!)

— Совершенно точно. (Забыл, забыл! Ха-ха!)

— Ну, вот что… Уже начало пятого… (Как же мне быть? Прямо комедия получается.)

— Григорий Иванович, лампочка мигнула. (Расскажу в отделе, будет легкий смех.)

— Ага. Телефон… Слушаю. Не мог я приехать. На совещании был. А? А поел в буфете. Кого? Да. Он как раз сейчас… Насчет чего? А он при чем? А-а… Ладно. Понял. Все. Пока. (Молодец Полина. Вовремя позвонила!) Товарищ Калмыков, я ваше имя-отчество забыл. (Выручила. Умница!)

— Яков Ильич. (Ну что? Что?)

— Я вас вот почему, Яков Ильич, попросил зайти… Дело весьма серьезное. Наша дочь Варя учится в той же школе, что и ваш сын… (Не откажет. Это уже точно.)

— Алексей. (Что же он там натворил?)

— Ваш Алексей руководитель или, не знаю, режиссер школьного драмколлектива, а наша Варя вбила себе в голову, что она крупная артистка. Она мечтает в новой постановке сыграть роль какой-то там разведчицы… (Испугался? Наверно, думал, что я тебя вызвал на предмет взыскания?)

— Ну и что же? (Сейчас намекнет, чтоб я поднажал на Алешку.)

— Светлое будущее моей Варвары Григорьевны зависит от вас, Яков Ильич. (Улыбается. Пойдет навстречу.)

— Проведу беседу с режиссером. Раз девушка так тянется к искусству… (А я-то, дурак, испугался. Привет Гортрансу!)

— Тогда все. Больше не смею вас задерживать. (Как складно получилось — долго тянул, вроде бы неудобно было обращаться с такой просьбой.)

— Да что вы!.. А я-то думал… (А я-то думал!)

— Что вы думали? (Схватил бы выговор, сразу бы и скис. А сейчас веселый.)

— Мало ли… (Что-что, а повод для снятия стружки начальство всегда найдет.)

— Привет семье, Яков Ильич. Особый Алексею Яковлевичу. (Пора закругляться, а то я уже начал маленько суетиться.)

— Спасибо, Григорий Иванович. (В хоккей играют настоящие мужчины. Трус не играет в хоккей.)

— До свидания. (Будьте здоровы.)

— До свидания. (Привет!)

1975

Я вам так скажу, я вам скажу так. Бывают такие люди, знаете, наобещают семь коробов, а как до дела дойдет — ку-ку, ищи их, где они есть. Это я почему говорю, а потому, что вызвал меня Каталкин, начальник ЖЭКа, и прямо с ходу заявляет: «В доме семь нужно срочно привести в порядок кровлю. Вы это знаете?» Я говорю: «Все ясно. Будет сделано».

Я это давно знаю. И не только это. Я, между прочим, книги читаю по разным вопросам.

Между прочим, в Англии, чтоб газон был ровный, его садовник в обязательном порядке каждый день подстригает, утром и вечером. И так без выходных сто пятьдесят лет. Стрижет лично сам, никому не доверяет. Сам начал и сам кончил. Главное что? Человек чувствует ответственность за свой участок.

А почему это говорю? Раз мне дали задание, значит, я его рано или поздно доведу до победного конца.

Я где-то прочитал, что в какой-то стране живет такое племя, которое мясо совершенно не потребляет и молока не пьет — такая у них страшенная жара стоит. Они кушают одни только бананы и соленую рыбу. Какое ж надо терпение иметь, чтоб одно и то же слушать: «Дождь пойдет, что с жильцами будет?» А что будет? Ничего не будет.

Вот, к слову сказать, я тут читал, что один спортсмен на мотоцикле через пропасть маханул и живой остался. Раз он такой смелый, он дождя не побоится, он не будет почем зря писать жалобы в РЖУ. Потому что он человек и звучит гордо.

Конечно, другой возьмет в руку шарик и пойдет строчить, пока паста не кончится. Раньше какие были перья? Гусиные. Это сколько же надо было сгубить гусей, чтобы написать что-нибудь толковое? Сегодня гусь должен шарику спасибо сказать. Шарик стоит всего тридцать пять копеек. Могу я гуся купить за такую сумму? Нет. Так что сперва надо подумать, а уж потом заявлять на собрании, что отдельные товарищи у нас в дружбе с бутылкой.

Я про себя скажу. Первое дело — я должен осмотреть фронт работ и на чердаке и на крыше, так? А на крышу имеет право взойти не каждый работник, а исключительно тот, который в свежем виде. А если он не в порядке, он может получить травму на производстве. Я такую книгу читал — «Западня». Автор Золя. Что он говорит? Золя говорит: если кровельщик хотя б вот столечко принял — все. Сиди дома.

Я так считаю: дал обещание, значит, надо выполнять. Вы такой стих случайно не знаете? Он от лица мужчины идет. Тот говорит женщине, с которой встречается: «Говорю я негромко в любовном бреду — я тебе подарю голубую звезду».

Хорош, да? Он ей голубую звезду дарит. Наш сантехник у академика на квартире прокладки менял. Так академик ему лично сообщил, сколько до самой ближней звезды лететь надо. Вылетишь молодой и до самой пенсии в дороге будешь.

Так что одно дело — обещать, а другое — выполнять.

Знаете, какая на сегодняшний день скорость света? Я скажу, только между нами. Триста тысяч в секунду. Это уже точно. Так скоро кровлю чинить нельзя. Человек это не может.

А Каталкин мне говорит: «Надо срочно».