У меня от таких слов просто-таки нервы отказывают.

Я бы сейчас домой пошел, там бы маленько успокоился, но не могу я домой идти. У меня с женой нет мирного сосуществования. Вы мне выдайте временно аванс в сумме один рубль восемьдесят шесть.

Вы, конечно, можете спросить, для чего мне именно такая сумма. Я скажу. Пойду в писчебумажный, куплю шарик и две запаски и тут же напишу докладную лично начальнику ЖЭКа товарищу Каталкину. Напишу все как есть в точности по всем вопросам, чтоб народ был полностью в курсе дела.

А насчет кровли, то с понедельника или, нет, со вторника прямо начну. С утра. До одиннадцати. Или в крайнем случае после семи.

Это уже точно.

Более-менее.

1975

Один мой знакомый — человек умственного труда, как-то сказал мне, что проза в наши дни прежде всего должна быть современной по форме. Помни, добавил он, что современная проза — это сложная система ассоциаций, подтекст и так называемый поток сознания. Так что немедленно садись за стол и приобщайся.

И я сел за стол.

Вступив на путь прямого подражательства, я потерпел поражение. Старательная и столь же наивная попытка предельно зашифровать ход мыслей своих персонажей также окончилась неудачей.

У меня ничего не получалось, а так страстно хотелось прослыть по-настоящему сложным.

И вдруг в один прекрасный день в неустанных терзаниях и поисках я понял, что, для того чтобы добиться успеха, следует внимательно прислушиваться к живой речи, которая всегда выражала и продолжает выражать человеческие отношения.

На днях я записал диалог, услышанный мною чисто случайно из-за несовершенства техники.

В этом диалоге, мне кажется, есть некоторые приметы современной прозы.

Итак, читайте.

Вернее — слушайте.

ОНА. Здравствуй. Это я.

ОН (после паузы). Привет, Михаил Николаевич.

ОНА. Тебе неудобно говорить, да?.. Тогда слушай. Тебя не смущает двусмысленность наших отношений? Ответь — да или нет?

ОН. Вообще говоря, об этом был разговор на коллегии.

ОНА. Игорь, я уже не девочка…

ОН. Руководство с этим согласно.

ОНА. У меня ведь тоже есть самолюбие…

ОН. Я прекрасно это понимаю, Михаил Николаевич, но существуют интересы производства…

ОНА. Ты должен выбрать: или — или.

ОН. Я беседовал с Мартыненко, он пока что ничего определенного сказать не может.

ОНА. Я могу повторить тебе твои слова. Ты тогда сказал — бывает, что человек как бы начинает жизнь заново.

ОН. В тресте не будут возражать.

ОНА. Значит, ты по-прежнему так думаешь, да?

ОН. В основном — да.

ОНА. И твоя коллегия с этим согласна?

ОН. Так мы вопрос не ставили.

ОНА. Прими наконец какое-то решение. Ты же мужчина.

ОН. Если не ошибаюсь, процентов тридцать.

ОНА. У вас же нет детей. Ты самостоятельный человек…

ОН. Мы к этому еще вернемся.

ОНА. Ладно, тебе сейчас трудно говорить…

ОН. Михаил Сергеевич, вы…

ОНА. Ты забыл, меня зовут Михаил Николаевич.

ОН. Да?.. Все дело в том, что подобные вопросы в наше время так просто не решаются.

ОНА. Я уже это слышала. Лиза больше не хочет, чтобы мы у нее встречались.

ОН. Кроме Машпроекта есть и другие организации.

ОНА. Игорь, учти, мы расстаемся навсегда.

ОН. Я вас отлично понимаю.

ОНА. Ничего ты не понимаешь. И главное — не хочешь понять.

ОН. Наша главная задача — проявить твердость и принципиальность.

ОНА. С ума сойти можно. Она что, рядом? Ответь — да или нет?

ОН. Конечно.

ОНА. Зачем ты мне сказал в прошлую среду, что вечером у тебя партсобрание? Ты же беспартийный.

ОН. Есть профсоюз.

ОНА. А те стихи ты не сам сочинил. Это так, монтаж… «Обида жгет, разлука ранит, в душе мечты и в сердце дрожь. Любовь нечаянно нагрянет, когда ее совсем не ждешь».

ОН. У каждого человека свое мнение.

ОНА. Не звони мне больше. Ты слышишь?

ОН. Да, я слышу вас, Михаил Николаевич. На этом мы сейчас закруглимся, а то уже на меня жена строго смотрит, что я так долго с вами разговариваю. Я думаю, мы завтра…

ОНА. Ни завтра, ни послезавтра, никогда. Подожди… Ты говоришь — на тебя сейчас жена строго смотрит…

ОН. Совершенно точно.

ОНА. Врешь.

ОН. Не понял.

ОНА. Я из автомата говорю напротив твоего дома. Вот я своими глазами вижу — твоя жена входит в подъезд… Значит, ты и сейчас меня обманываешь.

ОН. Большое спасибо, жене передам. Она как раз сию минуту вошла… С Мартыненко говорил. Тебе привет. Давай скорей обедать, а то я голодный как пес и вот-вот начнется хоккей. Так что давай в темпе!!!

1975

Телефон-автомат. Модно одетый молодой человек, держа в руке толстую тетрадь с полосками закладок, набирает номер. В ходе телефонного разговора он по мере надобности заглядывает в свои записи.

МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. Алло!.. Добрый вечер, дорогая!.. Это я говорю. Я хочу серьезно с вами поговорить. Вернее, я хочу сказать вам все, что у меня сейчас на душе. У меня к вам только одна-единственная просьба. Не перебивайте меня. Я скажу все. Договорились? А теперь слушайте. Только слушайте.

Вот уже девять дней, как я вас не вижу. Не могу себе представить, что вы решили со мной расстаться.

Давайте разберемся и вспомним, что между нами было и почему все рухнуло по вашей инициативе. Для человека нет ничего хуже печали. Это не мои слова. Так считает древний грек Менандр, и он, безусловно, прав, несмотря на свою древность.

Как вы помните, мы познакомились на японском джазе. Вы были с подругой, но я сразу обратил внимание именно на вас. Вы мне очень понравились. Когда вы прошли мимо меня, я тут же вспомнил слова мыслителя Лессинга (заглянул в свою тетрадь): «Очарование — это красота в движении», а когда вы сели на свое место, я подумал, что Мигель Сервантес как в воду глядел, когда сказал, что «не всякий род красоты внушает любовь. Иногда она радует взор, но не покоряет сердца». Но я понял — здесь все наоборот. Уж кто был прав, так это Эмерсон, который точно подметил, что «красота без обаяния — это крючок без наживки». Золотые слова! Эмерсон зря не скажет, он философ-идеалист, публицист и писатель. Лично я его знаю таким с 1803 года до самой его смерти в 1882 году.

Извините, я отвлекся, просто я излагаю вам то, что подсказала мне память.

Как вы помните, с концерта я вас подвез на такси, потому что, во-первых, был дождь, а во-вторых, мне захотелось сделать приятное вам и вашей подруге, которую я, по правде говоря, в тот вечер уже и видеть перестал. Несмотря на то что вы не пригласили меня зайти, у меня осталось большое впечатление от нашей встречи и знакомства.

Вы, я думаю, помните предыдущие наши разговоры по телефону. Вообще-то, конечно, больше говорил я, а вы только смеялись и бросали короткие фразы типа «Да что вы!», «Не может быть» и тому подобные. Сейчас я вам открою тайну, хотя, возможно, для вас это уже не тайна. Ваша подруга Марина, с которой вы были на концерте, хорошо к вам относится. Я имел с ней две встречи на нейтральной почве не для того, конечно, чтоб с ней повидаться, это я вам откровенно говорю. У меня была одна только цель — все разведать о вас. И я многое узнал. Знаю, что вы закончили библиотечный институт и что родители ваши живут отдельно. Знаю, что у вас имеется однокомнатная кооперативная квартира (я думал — я вас домой проводил тогда после концерта, но потом выяснилось, что там живет Марина). Еще мне стало известно, что вы пока что не замужем. Как видите, я не терял время, я хотел узнать о вас как можно больше как о человеке, который мне не безразличен и с которым надеюсь познакомиться поближе.

Сейчас, когда мы с вами в разлуке, у вас есть время оценить меня. Работаю в одной хозяйственной организации. Человек я скромный. Имею комнату 12 кв. метров в общей квартире, еще одна семья из трех человек, он работает в пожарной охране, жена — машинистка, дочь в пятом классе.