171. <РАЗГОВОР ТРЕХ ТЕНЕЙ> На мрачном темном фоне появляются три угрожающие тени. Затем следует страшная сцена, достойная Шекспира: Тени сходятся и начинают погребальную пляску, схватившись руками. Тень 1-я Смерть идет, Гром ревет! Ночи мгла! Смерть поет… Тень 2-я Тень 3-я Черный кот! Тень 2-я Гром ревет! Тучи рвет Ветра стон… Тень 3-я Сгинь и сгинь, Пропади, Фельетон! Все вместе Пропади, пропади, фельетон! Танец прекращается. Тень 1-я Беда идет, беда! Летала я… Тень 2-я Тень 1-я В журнальный ад, Где в каждом — грех Казнит стократ Мертвящий смех, Где судят ложь И злобы смрад, Где новых лож Открылся ряд. От эпиграмм Пощады нет… Тень 2-я О, срам! О, срам!.. Тень 3-я Позор газет!.. Тень 2-я Скорей сбирайтесь дружно в ряд! Казнить, казнить мы их должны: Готовьте зелье им и яд… Тень 3-я А как зовут их? Тень 1-я Свистуны! Общий хор Мяукни, кот! Сова, завой! Свисток идет: Готовьтесь в бой. Мрак, свет гони, Ломайся, лес! Прогресс, прогресс Похорони! Тени исчезают. 1861 172. НАШЕСТВИЕ СВИСТОПЛЯСКИ (Легенда XIX ст.) Что за волненье в рядах журналистики? Жалкий, испуганный вид! Жертвенник пуст, и журнальные мистики Бросили скит. Туники смятые, лица печальные, Очи тревогой горят, Стонут и плачут витии журнальные Все зауряд. Хроники в трауре; сонная критика К нам нагоняет тоску, Лиры не тронуты, даже, взгляните-ка, Смолк и «Куку»… Где же их жажда труда и опасности, Где их походы за дам, Даже погас перед статуей гласности Вдруг фимиам. Что ж их тревожит? игра ли фантазии? Слава ли сводит с ума? Или холера идет к ним из Азии, Или чума? Иль, наконец, им грозит наводнение, Новый всемирный потоп?.. Нет! их иное пугает сомнение, Хмурит их лоб. Ужас наводит чума азиятская, Страшен холеры возврат, Но наказание послано адское Хуже в стократ. Враг их явился под гаерской маскою! Нет от беды оборон… Имя ж ее (хоть зовут свистопляскою) Есть «Легион»! Ходит она словно тень неотвязная И, потешая народ, Ловит всё пошлое, всё безобразное,— Ловит и бьет. Что б ни увидела, что б ни заметила, Пусть лишь сфальшивит где звук,— Так эпиграммою прямо и метила, Дерзкая, вдруг! Мысль, уж преданьем давно освященную, Нужно, так, смотришь, казнит, Даже Буслаева — личность ученую Не пощадит. Жрец журналистики пляской скандальною Назвал ту пляску с тех пор, И похоронную песнь погребальную Пел хроникер. Пел он протяжно, — жрецы ж, сняв сандалии, Древних молили богов, Чтоб не смущал этот свист вакханалии Старческих снов. 1861 173. КУМУШКИ
«Эх! не плачь, кума! Значит — дело земское!..» — «Знаю и сама, Да ведь сердце женское. Врозь с ним — нет житья…» — «Не вернешь Кондратьева, Вышла, вишь, статья Гнать, и гнать, и гнать его. Знай! везде бедняк (В умных книгах значится) До могилы так Всё с бедой маячится. Мать на свет родит — Нечем воспитать его, И судьба спешит Гнать, и гнать, и гнать его. Бедняки снесут — Сладко ли, не сладко ли — Всё: по шее ль бьют, Лупят под лопатку ли. Сирому — сна нет, Давит зло, как тать, его, И один ответ — Гнать, и гнать, и гнать его. Раз уйдет от зла — Словно жизнь и ладится, Глядь — из-за угла Снова горе крадется. Так не плачь, кума! Позабудь Кондратьева: Нужно из ума Гнать, и гнать, и гнать его». 1861 |
