Поняв, что смерти близится година,
Отец, позвав единственного сына,
Сказал, поникнув старой головой:
«Сынок, я вижу, срок приходит мой.
Дал мне господь прожить немало лет,
Добра нажить и поглядеть на свет.
Тебе оставлю все. Добром своим
Ты дорожи, но не дрожи над ним.
Не тщись цель жизни в нем найти своей,
Такая цель убожества страшней.
Сокровищем владеешь ты иным,
Наиважнейшим — сердцем золотым,
Есть разум у тебя, к познаньям дар,
И схлынул ранней юности угар…
Лишь одного на жизненном пути
Тебе желаю: друга обрести».
«Отец, благодарю вас, но, ей-ей,
Не сосчитать мне всех моих друзей!»
«Да, за столом, чтоб коротать досуг,…
А как беда, так где он — верный друг?
За семь десятков лет могу назвать
Лишь одного, да то еще как знать».
«Да что вы? За меня, ручаюсь вам,
Любой из них на плаху ляжет сам!»
Отец тут усмехнулся: «Все ж, сынок,
Не худо бы проверить это впрок.
Так вот, телка зарежь, в мешок зашей,
А в ночь ступай с ним, обойди друзей.
Скажи: «Беда! Мной человек убит!»
Просись, пусть друг укроет, приютит.
Так испытав своих друзей, потом
Ты к другу моему направься в дом».
Сын поступил по слову старика.
Как смерклось, на плечи взвалив телка,
Путь выбрал к лучшему из всех дружков
«Живей, — он крикнул, — отмыкай засов».
«Ты с чем в такую пору?»-друг спроси.
«Впусти и дай укрыться. Я убил!»
Но тот не стал ворота отпирать.
«Ступай, — сказал, — а то не миновать
Из-за тебя беды ужасной мне,
Ведь, допытавшись о твоей вине,
С чего начнут? Нагрянут к другу в дом!
Так что стоишь тут со своим мешком?»
Ко всем друзьям в ту ночь стучался сын,
Но не укрыл, не принял ни один.
Нашелся и такой, кто крикнул: «Прочь!
Иль должен буду сам властям помочь…
Ведь скажут: коль дружил с тобою я,
Причастен, значит, и к разбою я».
Так, прогнанный и с этого крыльца,
Бедняк пошел к приятелю отца.
«Увы, убил я, и, к моей беде,
Об этом слух прошел уже везде.
За мной спешат, и в толк я не возьму.
Где спрятать труп, где скрыться самому?
Старик немедля отомкнул затвор
И юношу с мешком втолкнул в свой двор.
«Ну, не горюй, сынок, сам спрячься тут,
А труп в укромный сволоку закут», —
Сказал он, с плеч мешок тяжелый взял,
К его ногам тут юноша припал.
«Спасибо, но вины за мною нет,
Никто за мной не гонится вослед».
Слова отца поведав, рассказал
Все, что за эту ночь он испытал
И сколько выгадал, уверясь в том:
Кто друг всегда, а кто — лишь за столом.
