В цикле «Веснянки» аллегорические картины отходящей зимы, весеннего грома, развивающейся зелени рощ, пробуждающейся земли и самый призыв «vivere memento!» — «помни о жизни!» — все пронизано духом борьбы за освобождение:

Тюрьма не сломила могучий дух поэта; его ответом было стихотворение «На суде», выдержанное в стиле речей революционеров на политических процессах 70-х годов, таких, как популярная в свое время речь Петра Алексеева, которая была известна Франко.

Весь цикл «Думы пролетария» — это мощная волна чувств и мыслей человека, посвятившего себя делу освобождения людей от капиталистического и феодального рабства. Революционная поэзия прошлых лет, мотивы Пушкина и Шевченко, Гейне и Беранже отозвались в этих призывных стихах; вместе с тем в них уже чувствуется влияние живых идей марксизма:

В духе лучших традиций гражданской лирики написаны и «Камнеломы», где образ людей, пробивающих молотами скалу, пролагающих пути к правде, поднят до уровня высокого символа.

Первая книга выявила и другой творческий облик автора — облик сатирика, беспощадного обличителя галицких филистеров и обывателей. Известно, что обличение возможно не только средствами сатиры, но и патетики, и психологического анализа, и лирики. Именно такими явились циклы «Тюремные сонеты» и «Свободные сонеты», написанные в те же годы. Строгую стихотворную форму, которую в украинской поэзии до Франко культивировал один Маркиян Шашкевич, Франко сумел поставить на службу новым целям и идеям, открыв путь таким будущим мастерам украинского сонета, как М. Рыльский, А. Малышко, Д. Павлычко.

Творчество И. Франко необычайно многогранно по своей тематике. «Легенды», «Профили и маски», «Думы пролетария» раздвигали границы украинской поэзии, несли новые мысли и чувства, утверждая дух революционного патриотизма и категорического отрицания существующего строя. Но с особой силой критический реализм Франко проявился в цикле «Галицкие картинки», перекликающемся с прозаическими произведениями писателя об украинском селе.

Революционная и оптимистическая по существу, лирика Франко никогда не была безоблачной. Еще в «Вершинах и низинах» возникают скорбные мотивы, по поводу которых сам поэт сказал: «Неволя моя и неволя народа ту песню родит». И если уже «Скорбные песни» (название одного из разделов книги «Вершины и низины») вызвали нарекания тогдашней буржуазной критики, обвинявшей поэта в пессимизме, то эти обвинения еще больше усилились после выхода из печати новой книги стихотворений И. Франко, лирической драмы «Увядшие листья» (1896), цикла любовной лирики, с которой обращается к читателю вымышленный герой книги — «человек глубоко чувствующий, но мало приспособленный к практической жизни». Выпуская впоследствии второе издание книги, Франко охарактеризовал ее как сборник лирических несен, «самых субъективных со времени появления автобиографических стихов Шевченко».

И действительно, строки «Увядших листьев», хотя и разные по силе чувства и выражения, — плод огромного лирического подъема: они отразили подлинную жизненную драму автора. Не удивительно, что со времени своего появления и до наших дней они служат благодарным материалом для композиторов. Достаточно назвать хотя бы «Бескрайное поле…», также положенное на музыку М. Лысенко.

В дальнейшем в каждой новой книге стихотворений поэт раздвигал границы тематики, отражая в них и свои научные интересы (например, в области древней литературы, ориенталистики, фольклора). Вот почему следующий сборник «Мой Измарагд» (1898), как и изданный на его основе сборник «Старое и новое» (1911), представляет собой обращение к древним преданиям, притчам, но с неизменной проекцией на современность. В «Моем Измарагде» (так назывались в Древней Руси сборники статей и притч), кроме повествований на историко-религиозные темы, мы видим и самую живую полемику с литературными противниками («Поклоны»), злободневную панораму народной жизни (циклы «По селам», «В Бразилию»).

Здесь же мы находим посвященное одному из вождей народовцев Ю. Романчуку стихотворение «Седоглавому», в котором Франко блестяще противопоставил свой революционный патриотизм ложной «любви к народу» галицких буржуазно-националистических политиков. А в стихотворении «Декадент» дана столь же сильная отповедь попыткам обвинить Франко в упадочничестве:

Во втором издании этого сборника («Старое и новое») Франко смог опубликовать и некоторые свои ранние вещи, в частности, стихотворение «Товарищам из тюрьмы», под новым заглавием «На заре социалистической пропаганды», с такими строками:

Публикуя эти стихи, поэт явно хотел подчеркнуть, что его идеалы всемирного братства и человеколюбия не только не изменились, а с течением времени еще больше укрепились.

Возможно, полемическими соображениями было продиктовано и название следующего сборника «В дни печали» (1900), хотя жизнь Франко, е его многочисленными личными драмами и неудачами, давала для этого повод и без литературных реминисценций. В своей речи на праздновании 25-летия литературной деятельности, в 1898 году, Франко с полным правом мог сказать, что слишком часто ему приходилось бороться одному. В книге «В дни печали» звучат горестные ноты, предчувствие «позднего возраста». И опять своими размышлениями и воспоминаниями Франко пролагал новые пути для украинской поэзии — и глубиной мысли, и силой чувства. Его творческая мысль была в непрерывном движении. Он шел вперед, к новым высотам. Недаром следующая книга уже самим названием звучит как кредо, как творческий девиз: «Semper tiro» (1906) — всегда ученик, всегда новобранец. Ведь «жизнь коротка, — искусство бесконечно»! Вчера — коломыйки, сегодня — стансы и октавы, вчера — сонеты, сегодня — новые побасенки, вчера — печаль, сегодня — смех, и, как поэтический первооткрыватель, Франко весь в порыве к новым горизонтам:

Кроме книг «Semper tiro» и «Старое и новое» Франко успел подготовить и издать к концу жизни стихи и переводы ранних лет под общим названием «Годы моей молодости» (1914). Но и помимо этого остается много его стихотворений, не вошедших в книги и опубликованных лишь в наше время. Творческий дух поэта не угасал до самых последних дней, несмотря на тяжелую болезнь (кисти рук Франко были парализованы, и свои последние произведения он вынужден был диктовать).