Политика Цяньлуна по отношению к его родственникам также претерпела изменения. Постепенно он стал ограничивать их властные полномочия, выявлять среди них недовольных и подвергать последних разнообразным наказаниям. Через несколько лет после вступления Цяньлуна на трон, в 1739 г., его дядя Юньли, входивший в число бывших регентов, стал объектом политического разбирательства (другой дядя, Юньлу, к этому времени умер), так как у него собирались двоюродные братья императора, судя по всему, недовольные своим положением. В результате все они были наказаны, а сам Юньли понижен в ранге и лишен должностей. Два оставшихся в живых брата Цяньлуна, Хунчжоу и Хунъянь, также со временем были отстранены от государственных дел. Хунчжоу сначала было назначено наказание за неуважение к особе императора, а затем за неудачное выполнение распоряжения Цяньлуна по инспекции казенных зернохранилищ. Очередь Хунъяня пришла позднее. Когда император понизил его титул в наказание за использование своего положения в корыстных целях, это произвело на Хунъяня такое впечатление, что он заболел и умер в возрасте 32 лет.

Примерно с 1740 г. Цяньлун также постепенно начал отстранять от власти двух наиболее видных соратников Юнчжэна — сначала своего бывшего учителя, уже упоминавшегося известного конфуцианского книжника и видного сановника Чжан Тинъюя, а затем Оэртая, проводившего в предыдущее правление масштабные реформы, призванные интегрировать Юго-Западный Китай в политический организм империи. Оба они при новом императоре постепенно стали главами двух противоборствовавших чиновничьих группировок. Если Оэртай успел умереть будучи членом Военного совета, и его группировка была разгромлена уже после его смерти (этот процесс продолжался до середины 50-х годов), то Чжан Тинъюй окончательно ушел в отставку в 1750 г., пройдя через ряд унизительных процедур и лишившись звания императорского секретаря и титула бо (третьего в иерархии титулов китайской аристократии), причем его приближенных начали преследовать еще при его жизни.

Столкнувшись с проблемой недостачи государственных средств, в 1747 г. Цяньлун восстановил уже упоминавшееся ранее отмененное им положение о взыскании недоимок с ответственных чиновников. В целом Цяньлун, как считают некоторые исследователи, продолжал, хотя и в меньших масштабах, борьбу с коррупцией местной бюрократии (разного рода наказаниям по обвинению в злоупотреблениях такого рода были подвергнуты 30 из 139 чиновников, занимавших в период этого правления должность губернаторов провинций и наместников), но ослабил ее в отношении столичных верхов. В правление Цяньлуна также продолжала действовать система конфиденциальных докладов. В стране сохранялся достаточно жесткий режим личной власти императора.

К ужесточению политики Цяньлуна в отношении чиновничества во многом привел и политический кризис 1748 г., возникший после смерти императрицы Сяосяньчунь, когда значительная часть чиновников не выполнила одну из норм траура, до этого не соблюдавшуюся более ста лет (в эти дни им следовало воздерживаться от бритья головы, что в обычное время было необходимо для соблюдения установленной маньчжурами формы прически). Император воспринял их поведение как проявление нелояльности. Казус заключался в том, что хотя провинившихся обвиняли в нарушении закона и норм, идущих от предков, подобного закона на тот момент не существовало. По сути здесь произошел конфликт между моделью управления, существовавшей в сознании Цяньлуна и основанной на следовании ритуалу и личной преданности, с одной стороны, и устоями чиновничества, ориентированными на соблюдение письменных установлений и многолетнего обычая, — с другой.

В целом у императора возникло ощущение, что чиновники недостаточно преданны монарху или обманывают его. В дальнейшем он решил ужесточить контроль государства над подданными, и прежде всего над чиновничеством и интеллектуалами. Помимо борьбы с коррупцией, которая стала набирать обороты уже после 1745 г., власти также активизировали свои действия и на идеологическом направлении, включая изъятие неприемлемой для них литературы, пресечение инакомыслия, а также исправление текстов, которые содержали крамольные фрагменты.

В начале правления Цяньлуна политика в области идеологии отличалась относительной либеральностью, и лишь затем ужесточилась. Одной из причин этого стали события, связанные с так называемым «Докладом Сунь Цзяганя», который подверг резкой критике некоторые действия императора (Сунь Цзягань одно время возглавлял Ведомство общественных работ и имел репутацию принципиального чиновника; «доклад» был написан от его имени, однако в реальности сам он не имел к нему никакого отношения). Этот текст, начиная с 1750 г., получил в Китае широкое хождение. Документ привлек внимание самого Цяньлуна, поиски автора и распространителей приобрели огромные масштабы. Число обнаруженных властями лиц, которые переписывали или читали «доклад», измерялось сотнями (среди них встречались самые разные люди, от торговцев до военнослужащих знаменных войск), но найти автора и прекратить распространение текста не удавалось. Примечательно, что в архиве не осталось ни одного экземпляра этого документа — все конфискованные копии были уничтожены. Император выказывал крайнее недовольство (вероятно, на него произвели впечатление масштабы происходившего), число арестованных превысило тысячу, более десяти чиновников в связи с этим делом были сняты с занимаемых постов. Дело формально закончилось в начале 1753 г., когда автором «доклада» объявили сравнительно мелкого чиновника из Цзянси, которого вскоре казнили. Однако историки склонны считать, что власти просто предпочли таким образом закрыть дело и сохранить лицо. Сам Цяньлун, по мнению ряда историков, понимал, что истинный автор не найден и продолжил поиски недовольных среди людей, связанных с Оэртаем (множество копий «доклада» было обнаружено в прежде управлявшихся им провинциях Юго-Западного Китая), что привело затем к новым репрессиям.

После дела близкого к Оэртаю чиновника и поэта Ху Чжунцзао, в стихах которого были найдены аллюзии крамольного характера, политика в области идеологии ужесточилась и начались преследования, получившие название, весьма условно переводимое на европейские языки как «литературная инквизиция». С 1755 по 1795 г. дел такого рода насчитывалось более ста. При этом если при Юнчжэне в ходе аналогичных кампаний основной упор делался на борьбу с группировками чиновников (их обвиняли, в частности, в прославлении отдельных политиков за их заслуги, которые традиционно следовало относить на счет руководства императора), то при Цяньлуне эти действия приобрели иной характер. Было организовано активное изъятие литературы, где содержались трактовки завоевания Китая маньчжурами, отличавшиеся от официальной версии (в том числе и такие, чья крамола заключалась лишь в ведении летоисчисления по годам правления китайских, а не маньчжурских императоров той эпохи), где нарушались табу и правила употребления имен императоров (например, использовались иероглифы, входившие в их личные имена) или где просто содержались сведения о пограничных и приморских территориях. Количество наименований изъятых книг, по некоторым оценкам, превысило 3 тыс., а число уничтоженных экземпляров исчислялось десятками (если не сотнями) тысяч.

Одновременно преследовались и авторы подобного рода сочинений. Объектом репрессий могли стать поэты, в стихах которых кто-то замечал скрытые антиманьчжурские мотивы, психически больные сочинители крамольных текстов и даже вполне безобидные прожектеры, наивно предлагавшие изменить что-то в сферах, находившихся, по мнению императора, в исключительной компетенции верховных властей (например, в правилах ношения одежды или в ритуальной музыке). Со временем цензуре стали подвергаться даже надписи на надгробных стелах китайских полководцев прошлых веков и тексты пьес простонародного театра.

Помимо «литературной инквизиции» в Китае в этот период проходили кампании репрессий против «сектантов» (последователей китайских синкретических религий, чье учение обычно представляло собой синтез буддизма, даосизма и конфуцианства и часто имело эсхатологическую направленность), а также против христиан.