- Садись, Михей, против молодых! - усаживал Акинфий на почётное место странного гостя.

Михей поместился на лавке против молодых.

- Ишь, точно два голубя сидят! - указал он на молодых. - Долгое и крепкое счастье у них будет! - уверенно продолжал он.

Присутствующие внимательно прислушивались к его словам.

На столе, по древнему обычаю, было наставлено много питий и яств.

- А ну-ка, угости, молодушка! - обратился к молодой нищий.

Евфимия налила чару мёду и, обойдя вокруг стола, с поклоном подала Михею.

- Пей, Михеюшка! - проговорила она. Старик медленно осушил кубок.

- Будьте здравы, ты, Фока, и ты, Евфимия, на долгие годы. Радости-то, радости-то сколько я у вас вижу… Жену себе нашёл, скоро и мать найдёшь, с сестрой свидишься!

Печально посмотрел на говорившего Фока.

- Дай-то Бог! - грустно проговорил он. - А только не доведётся мне увидеть родную!

- Маловерный, вижу, ты парень! Ты верь! По вере твоей и будет тебе от Господа!

- Прощайте, други! - вдруг проговорил нищий, обращаясь к присутствующим, и быстро вышел из горницы.

Появлению его на свадьбе все были рады, словам его верили и предсказывали молодым долгую и счастливую жизнь.

Недолго пришлось Василько остаться в Новгороде. Через день после свадьбы Фоки из Владимира прискакал от князя Андрея гонец с приказанием Юрию отпустить часть дружины во Владимир. Князь суздальский надумал идти походом на юг.

После смерти брата его Глеба киевляне призвали княжить к себе дядю Андрея, Владимира Мстиславича [72]. Не по нраву пришёлся суздальскому князю этот выбор.

- Не место тебе, дядя, сидеть на киевском столе: не по воле ты моей его занял!

Андрей соображал, что давно добивавшийся киевского княжения Владимир не будет послушным исполнителем его воли. Суздальский князь искал властелина для Киева более мягкого и уступчивого. Выбор его пал на Романа Ростиславича, князя кроткого и покорного нравом.

- Вы назвали меня своим отцом! - послал Андрей сказать Ростиславичам. - Хочу вам добра и даю Роману, брату вашему, Киев…

Обрадовались Ростиславичи такой чести. Роман тотчас же отправился к месту княжения.

Туда же вызвал он из Новгорода своего брата, Рюрика.

Киев в это время начал понемногу восстанавливаться и оправляться от погрома.

К малодеятельному Роману присоединился его брат, Мстислав. Зная, как плохо укреплён Киев, из своих прежних набегов на него, он посоветовал брату заняться его укреплением. Сами киевляне хотели восстановить своё прежнее могущество и охотно помогали князьям. Высокий тын кругом города был снова восстановлен, перед ним сделали ещё крепкий палисад. Таким образом, взять Киев на щит не было уже так легко, как это было раньше.

Слухи об укреплении Киева достигли Владимира.

- Неладное что-то Ростиславичи затевают! - заметил Андрей своякам.

Усмехнулся Семён:

- Ты один, княже, только этого не знал. Давно они против тебя совет держат!

Нахмурился князь:

- Ой, не ведал я этого… А кто ж у них советники? Может, слыхал, Семён?

- Как не знать! Знаю… Боярин Григорий Хотович, Степанец и Олекса Святославич…

- Неблагодарные холопы! - воскликнул Андрей. - Ведь брат мой, покойный Глеб, их к себе приблизил…

Усмехнулись оба Кучковичи.

- Слух идёт, что и к смерти князя Глеба они причастны.

Андрей всё больше и больше приходил в ярость.

- Чего же вы молчали об этом?

- Не смели тебя тревожить…

- Оно доподлинно, слух есть, да, может, всё неправда! - отклонился от прямого ответа Иван.

- Нет, чую я, что правда это! Послать разведать надо в Киев… Аль нет… Пошлю я прямо гонца к Ростиславичам, пусть уходят из Киева! Не место там им… Послать ко мне дьяка! Пиши! - коротко приказал он ему. - Чтоб выдали мне Ростиславичи Григория Хотовича, Степанца и Олексу… Они-де уморили брата моего Глеба и враги всем нам…

С этим княжим посланием должен был ехать один из дружинников, по выбору самого князя. Выбор пал на Василько…

- Ты грамоту им передашь и тотчас же с ответом мчись обратно!

Обрадованный доверием князя Василько в тот же день отправился в путь и, не жалея коня, скоро прибыл в Киев.

Надменно принял его Роман и отказал наотрез выдать своих бояр, на которых был сделан донос.

Василько вернулся во Владимир ни с чем.

Разгневался князь Андрей ещё больше.

- Теперь уж я вполне уверен, что сгубили брата Глеба эти бояре. Скачи опять, Василько, в Киев и передай князю Роману мой приказ: "Не ходишь ты и братья твои по моей воле, так ступай же ты из Киева, Давид из Вышгорода, а Рюрик из Белгорода! У вас есть Смоленск, им и делитесь!" А по дороге ты заедешь к брату моему, Михайлу, и грамоту ему отдашь! В ней сказ, чтоб шёл он княжить в Киев!..

Роман, испуганный резким посланием Андрея, сейчас; же покинул город, назначенный же суздальским князем Михаил не пошёл туда, а послал Всеволода. Пять недель сидел только последний на киевском столе. Снова начались междоусобицы.

Старый изограф и Марина прибыли в Киев в неудачное время. Вызывавший Мирона князь Глеб неожиданно скончался. Занявшему временно киевский стол дяде покойного, Владимиру Мстиславичу, было не до украшения храмов.

Киев волновался: жители не знали, будет ли утверждён Владимир на столе киевском старшим в роде, князем суздальским.

Изографу поневоле приходилось оставаться без дела. Свободное время позволяло ему помочь Марине в её поисках.

Занявший место Владимира Роман был занят укреплением города, воинственные братья его ревностно помогали ему. Возобновление храмов было временно оставлено.

- А что, дедушка Мирон, поищем родную по монастырям! - обратилась к своему спутнику Марина.

Все окрестные монастыри посетили они в поисках Елены.

Её нигде не было. Марина заметно приуныла.

- Да что я хотел тебя спросить, Максимушка! Фока-то тебе родней какой приходится?.. Знавал ли ты Елену сам-то?

- Ещё бы нет! - усмехнулась Марина. - Хорошо знал…

- Да, може, она в полон попала аль убита в те поры, как Киев брали?!

Но в душу Марины вселилось убеждение, что мать её жива, и она с новым рвением принялась за поиски.

- Ой, уморился я, паренёк, с тобою всё рыскать! - обращаясь к своему спутнику, проговорил Мирон. - Иди один ноне!

Отсутствие старика принесло счастье девушке. В одном из небольших монастырей она неожиданно встретила мать. Поражённые встречей, они кинулись в объятия друг друга.

- Наконец-то я тебя отыскала, родная! - воскликнула Марина.

Елена от волнения не могла говорить, она плакала счастливыми слезами. Когда первое волнение, вызванное встречей, прошло, девушка рассказала про своё житьё во Владимире. В свою очередь Елена передала ей, что с ней случилось после того, как они расстались.

- Тебя связали и посадили в избу, а меня вытолкали! Тщетно я старалась снова увидеть тебя, но меня не допускали. А потом, во время приступа, чтобы скрыться от жестокостей врага, мне пришлось спрятаться в пещере. Там я и пробыла несколько дней до тех пор, пока не удалось пробраться в этот монастырь, где я и живу, исполняя разные работы.

- Ну, уж теперь, матушка, мы больше не расстанемся! Ты поедешь со мной во Владимир и увидишь Фоку!

Елена давно уже стремилась к свиданию с сыном, но боялась совершить такой длинный путь.

Изумился старый Мирон, когда увидел с возвратившеюся Мариной женщину.

- Так это Фоки-то мать? - спросил он девушку.

- И моя также.

- Да нешто ты его брат? - ещё больше удивился старик.

Потупив глаза, Марина еле слышно ответила:

- Сестра!..

Поражённый неожиданным открытием, старый изограф не находил слов.