Народ слушал молча. Князь встал на путь войны. Сколько ещё походов предстояло совершить Владимирцам?..

Вдали, у чёрных лесов, синими огнями вспыхивали молнии, приглушённо гремел гром. Земля ждала дождя. Казалось, настоенный на запахе трав и цветов душный воздух уже пронизывается невидимыми стрелами Перуна.

В эти дни кузнецам приходилось особенно много работать. Бояре и княжеские слуги - дворяне - заказывали бронзовые боевые гири, засапожные ножи, наконечники для стрел. Кузница Николая была теперь наиболее посещаемым местом. По целым дням не закрывались ворота, точно пламя огромного горна зажжено было для того только, чтобы привлекать сюда людей. Заходили и соседи - каменщики, плотники, землекопы. Многим из них прибавилось теперь дела: забегали на короткое время, узнать очередные новости. Освещённые отблесками пламени, Николай и Алексей оглушительно гремели молотками.

- Алёшка, куда ты казну будешь прятать, когда получишь от князя за свою работу?..

Никита сидел на днище опрокинутой кадки и подтрунивал над Алексеем.

- А вот ежели тебе есть будет нечего - дам в долг.

- Хитрый ты, Алёшка! Знал, что кузнецы народ богатый, вот и пошёл в ученье к Николаю.

В кузню вошли двое слуг княжого ключника Амбала:

- Мастер Николай, сделал ли ты всё, что заказали тебе на прошлой неделе?

Николай молча вынес из чулана два десятка ножей и столько же боевых гирь. Слуги засунули их в мешок.

- За всё три ногаты! - сказал Николай, принимаясь за работу.

- Нечем сейчас расплачиваться, - ответил один. - с походу возвратимся - получите сполна.

Алёшка посмотрел на Николая. Старик насупился. На эти деньги они рассчитывали купить железо и уголь. Если не заплатят, нужно будет гасить горн.

Боярский человек направился к двери. Алёшка схватил его за рукав:

- Дай хоть ногату! Не помирать же нам… Слуга повернулся:

- Князь с голоду не уморит…

- Да и досыта не накормит…

- Как ты смеешь, холоп?

- Я не холоп, я свободный.

- Беглый холоп боярина Ивана Кучковича! Отпусти, или я ударю тебя плетью!

Кровь бросилась в лицо Алексею. Он схватил обидчика за грудь:

- Заплати, тогда уйдёшь!

- Оставь его, Алёша, - вмешался Николай. - Ведь не для него работали. Заплатит Амбал, когда возвратиться. Долго ли до беды…

Алексей не слушал.

- Они бражничают, а мы голодаем! Пусть платят! До нового урожая далеко: мы протянем ноги, если работать будем за «спасибо».

Николай замолчал. Боярский слуга изловчился и ударил Алексея по лицу. Алексей пошатнулся. В следующее мгновение сбитый ударом обидчик пролетел в угол кузницы и ударился о кадушку с водой.

- Разбой! Княжому человеку нанесли обиду… - Его товарищ выдернул из-за голенища нож.

Но Алексей и этого человека опрокинул на землю.

- Алёшка, беги! - толкнул его в спину Никита. - От них по-доброму не отвяжешься.

Алексей, выскочил за дверь и перемахнул через забор. Когда ключниковы слуги поднялись и начали бранить Николая, Никита вступился:

- Обождите малость, честные люди! Старик здесь ни при чём. Алёшка побежал за княжим мечником Прокопием. Мечник сейчас придёт. Ему скажете, почему на ключника Амбала княжой мастер должен работать безденежно.

Ключниковы слуги переглянулись. Один из них нашёл в кошельке ногату и бросил её Николаю…

За городом, на пригорке, у тонкой, по-весеннему растрёпанной берёзки, Алексей присел на камень. «Бес попутал связаться с Амбаловыми людьми. Неизвестно, чем всё это кончится…»

В небе неслышно плыли облака, словно лёгкие воинские насады, собравшиеся в дальний поход.

«Берёзка-то распустила свои косы-ветви и моет их в весеннем голубом воздухе…»

Алёшка снял шапку, вытер вспотевший лоб, загляделся на синие дали, подёрнутые лёгкой дымкой. Глядя на жёлтую прошлогоднюю траву, на колеблемые ветерком ветки берёзы, на бледно-голубое весеннее небо, он вдруг почувствовал, как по жилам пробежала неведомая сила. Мир уже не казался таким мрачным и безнадёжным.

Бог с ними, с боярскими слугами! Он побил их - и поделом. Не будут задираться. Боярский холоп ударил первым.

Алексей решительно поднялся и пошёл дальше, в лес - куда глаза глядят. «Во Владимир сейчас показываться нельзя. Надо переждать».

Хотелось идти вперёд, чувствуя под лаптями мягкий мох да траву, прислушиваясь к шуму деревьев, и ни о чём не думать.

В бегах Алексей провёл несколько дней. Где-нибудь неподалёку от деревни он ночевал в стоге свежего сена, утром тайком подходил к крайней избе и просил поесть. Особенно охотно подавали женщины. Иногда вместе с ломтём хлеба они выносили крынку молока и, подперев щёку ладонью, с сожалением смотрели на голодного парня, который с непостижимой быстротой уничтожал их угощение.

- Что же ты так поспешно, касатик?

- Тороплюсь, мать.

- Куда же?

- Далеко.

Женщина понимающе кивала головой и умолкала: много сейчас по лесам скрывалось беглых. За князем Андреем холопам жилось не сладко. Алексей поднимался, и женщина долго ещё смотрела ему вслед: «На злодея не похож, а от кого-то хоронится…» Как-то днём на лесной поляне Алексей увидел девушку. По зелёной траве скользили солнечные пятна. Девушка, наклоняясь, собирала в пригоршню сочные, спелые ягоды и не спеша шла дальше. Алексей видел, как она остановилась, повязала голову белым платком, оправила свой широкий синий сарафан. На траве Алексей увидел оставленную ленту.

- Обожди, обожди! - крикнул он ей вдогонку. - Ленту потеряла.

Девушка оглянулась. Алексей подошёл к ней ближе.

- На, возьми.

Она посмотрела ему в глаза и покраснела.

В траве неистово стрекотали кузнечики, стараясь перекричать друг друга, и Алексею казалось, что это от их песен у него гремит в ушах и чем-то тёплым обливается сердце.

- Иду я, вижу - на траве лента, - начал Алексей. - А тут тебя увидел.

Девушка хотела взять у него из рук ленту, но он не отдал. Она обиженно отвернулась:

- Ну и не надо..

Некоторое время он молча шёл с ней рядом, а потом спросил.

- Как тебя зовут-то?

- Ариной. А тебя?

- Алексеем.

Одета она была в холщовую тонкую рубаху, под которой обрисовывалась крепкая грудь. Маленькие босые ноги осторожно ступали по траве.

- Что же ты ленту не берёшь? - спросил Алексей с насмешкой.

- Ты же не даёшь, - ответила Арина.

- Ты беги. Если я тебя догоню, то лента моя. Не сказав ни слова, Арина подобрала подол и стремглав бросилась вперёд.

Алексей едва поспевал за нею. У густых зарослей орешника он её настиг.

- Ну вот ты и попалась! - проговорил он, схватив её за руку.

Девушка рванулась, он с трудом её удержал, но оба повалились на траву. Почувствовав на своей щеке его губы, Арина высвободилась из его рук.

- Владимирский медведь! - крикнула она, отбегая.

- А откуда ты знаешь, что владимирский? - спросил Алексей.

- Видно сокола по полёту…

Уничтоженный её словами, он медленно поднялся на ноги. Ему нужно было бы уйти, но он не мог и шёл с ней рядом.

Арина продолжала бушевать:

- Не нужна мне эта лента! Можешь подарить её какой-нибудь владимирке.

Алексей опустил голову.

- Ну, что ты идёшь со мной? Что тебе от меня нужно?

Она остановилась, и вдруг ей стало жалко этого растерянного и вконец смущённого парня.

- Арина, понравилась ты мне сразу… Она взглянула на него исподлобья:

- Всё равно медведь…

Арина вырвала у него из рук свою ленту и побежала. На противоположном краю поляны, зная, что он её уже не догонит, повернулась и громко крикнула:

- Эх ты, горе-парень!.. В лесу девушек не ищут. Иди в свой Владимир.

Всколыхнулся молодой орешник. Алексей бросился вдогонку, но остановился у той самой корявой берёзы, где увидел Арину впервые. Он улыбался. На сердце было легко и весело.