- Работать, так тебя нет, а лакать мёд можешь!.. - Чтобы завтра ноги твоей здесь не было! Иди куда хочешь. Кормить тебя я не буду, ищи своего внука.

Боярин вышел, но тут же возвратился:

- Передай своему щенку - живого или мёртвого я его добуду!

Кузьма выслушал боярина молча, а когда он ушёл, стал собираться в дорогу. Он не унывал: знал, что Алексей во Владимире, у мастера Николая, под защитой князя.

Весь день Кузьма шёл, не отдыхая, обходя деревни, боясь встретиться с боярскими слугами. Ветер и снег мешали ему в пути. Переночевал в стоге сена на лесной поляне. На второй день он вышел к околице большой деревни.

- Откуда идёшь, дедушка? - спросила его невысокая девушка, нёсшая на коромысле ведра.

- Откуда иду, туда не возвращусь. А ты лучше подай Христа ради.

Девушка опустила коромысла и вытащила из-за пазухи краюху:

- Возьми. Дед принял.

- А ты чья будешь? - спросил он, отламывая малый кусочек.

- Матушкина дочь.

- Это я вижу.

- Батюшки нет у меня, помер.

- А как зовут тебя?

- Ариной.

- Ну, Арина, что пожелать тебе за твою доброту? Жениха хорошего!

Девушка зарделась:

- Спасибо.

Кузьма взял в руки рябиновый посошок и тронулся дальше.

Озябший и голодный, добрался Кузьма до Золотых ворот. Прояснилось небо, перестал идти снег. Кузьма снял шапку и молча постоял перед незнакомым городом. Где-то здесь живёт Алёшка… Каков он? Сколько миновало лет с тех пор, как увёз его Прокопий…

- Ты с кем разговариваешь? - остановился перед Кузьмой высокий белокурый парень.

- Сам с собою, сынок. Люблю поговорить с умным человеком!

- Ах, вот оно что!

- Скажи мне, паробче, где здесь слобода кузнецов? Нужен мне дом мастера Николая.

Парень насторожился:

- А тебе мастер Николай зачем?

Кузьма поправил висевший на плече мешок. Старику понравился парень со вздёрнутым носом и озорными глазами.

- Да ты, старик, уж не дед ли кузнеца Алёшки? - хлопнул Кузьму по плечу Никита.

- Его самого, родимый. А ты разве с ним знаком?

- Да это, почитай, мой лучший друг…

- Алёшка, принимай гостя! - кричал Никита ещё у ворот.

Испуганные кузнецы выбежали во двор.

- Какого гостя?

- А вот не спрашивай!

- Веди, веди! Гостю мы всегда рады.

Алексей с Николаем переглянулись. Они не знали, что думать. Открылась калитка, и Алексей увидел во дворе сгорбленного старика, одетого в лохмотья.

- Пойди, Алёшка, - посторонился Николай. - Помоги гостю.

Алексей неуверенно переступил порог и задержался. Он смотрел на стоящего человека и ничего не понимал. Сделав ещё шаг, он вдруг почувствовал, как тёплая волна подступила к глазам, захлестнула по сердцу, закружила голову…

Затопили печь. На сосновых стенах избы дрожали золотые пятна огня. Дед Кузьма, Николай, Прокопий и Алексей сидели за столом. Ещё никогда Алексей не чувствовал себя так хорошо! Не верилось, что дед Кузьма здесь, с ним, под одной кровлей.

Зимой поп Фёдор был приглашён князем Андреем Юрьевичем во Владимир. Его часто видели в Успенском соборе.

Высокий, широкоплечий, в чёрной одежде, он всегда стоял подле князя. В этот день, как обычно, Фёдор выстоял длинную службу в Успенском соборе и возвратился в покой. В дверях его встретил молодой послушник с бледным, восковым лицом:

- Что приказать изволишь, отче?

- Позови Паисия.

Послушник исчез бесшумно, словно растаял.

Сняв чёрную бархатную шапку, Паисий перекрестился в угол на горящие лампады. Подошёл к стулу. Фёдор протянул ему свои холеные, надушенные ароматным ладаном пальцы:

- Ну, каковы вести от патриарха цареградского, Паисий?

Паисий начал рассказывать о своём путешествии в Царьград. Фёдор слушал молча.

- Ты поведал патриарху, как говорил тебе князь, что в победе над булгарами помогла нам Богородица?

- Да.

- Уверовал патриарх, что владимирская икона чудотворна?

Паисий развёл руками:

- Нет, отче! Греки сомневаются в святости иконы. Но праздник первого августа патриарх всё же признал.

- Как же он разрешил этот праздник?

- Первого августа, когда князь Андрей Юрьевич нанёс поражение булгарам и взял их город Бряхимов, греческий император Мануил одержал победу над сарацинами. Патриарх этим праздником признал нашу победу над неверными и победу греческого императора Мануила.

Паисий умолк.

- Хитры греки! Ну, иди, поведай обо всём князю. Перекрестившись ещё раз на иконы, Паисий поклонился.

Поздно вечером Фёдор зашёл в покои княжого терема.

Андрей читал при свете толстой восковой свечи. Услышав скрип половицы, поднял голову:

- Рад видеть тебя, Фёдор! Слышал новости из Царьграда?

Фёдор усмехнулся:

- Слышал, княже.

- Признал патриарх наш праздник?

- Признать-то признал, да в память победы императора Мануила. В один и тот же день победил ты, князь, и греческий император Мануил.

Князь насупился:

- Не всё сразу, Фёдор. И это считаю большим делом. Сегодня патриарх уступил в малом, завтра уступит в большом. Дождёмся, что Владимир почитаться станет боле Ростова Великого, потом Киева. Кто знает… может, суждено со временем стать нам выше самого Царьграда.

Князь ходил по светёлке из угла в угол, а Фёдор следил за его тенью.

- Учителям нашим духовным, грекам, - начал Фёдор, - пуще всего хочется держать нас в повиновении. Не любо им, чтобы Русь была единой и сильной. Немощными и слабыми управлять легче: безропотно снесут любое ярмо.

Подойдя к аналою, князь захлопнул книгу.

- Во Владимир я тебя, Фёдор, призвал не зря. Знаю твою верность. Думаю, во многом ты мне поможешь.

Нужно нам укреплять силу земли нашей. Строить нужно города я рубить стены, воинов наших и горожан обучать ратному делу. Нужно, чтобы Владимир стал сердцем земли Русской.

Фёдор понимающе кивал головой.

- Правда твоя, князь! - сказал он, воодушевляясь. - Попам накажу, чтобы праздник этот проводили торжественно и богато. Если так будут праздновать его во всех церквах русских, всем будет ведомо, сколь славную победу ты одержал.

Разговор опять зашёл о епископе Леонтии. Князь морщил лоб; он усмехнулся недобро, уголками губ:

- Леонтий - выживший из ума старик. Это все знают, но враги мои постараются использовать и его во зло Владимирской земле.

- Пока жив Леонтий, не разрешат нам, княже, иметь своего епископа. А без епископа город не столица.

- И это знаю…

- Сказывали мне, - продолжал Фёдор, - верные люди из попов киевских, что великую злобу он против тебя имеет. Говорит: «Пусть князь Андрей обождёт - добудут его и из-за стен каменных. А Владимиру не только митрополита, а и епископа своего не иметь».

Князь махнул рукой:

- Мало ли что болтает он по скудости своего ума! Греческий император и патриарх слушать его не станут. А вот ежели патриарх не захочет, чтобы во Владимире был свой епископ, то против него с мечом не пойдёшь. Его нужно брать лаской да хитростью. - Андрей прощупал Фёдора глазами. - Надо тебе самому съездить к патриарху и добиться от него посвящения в епископы. Человек ты смышлёный… жаль, что вот греческой грамоты не разумеешь.

Фёдор опустил голову.

Сложную работу поручил княжеский управитель мастеру Николаю: для отправлявшегося в Царьград попа Фёдора, для подарков грекам, нужно было изготовить тонкие ювелирные вещи. Мастерам не хотелось ударить лицом в грязь перед видавшими виды царьградцами. Требовалось много уменья, чтобы узорочья, не уступали по красоте и тонкости работы изделиям прославленных константинопольских ювелиров. Николай поучал Алексея:

- Для паяния серебряных вещей припой делай из Годной части красной меди и четырёх частей серебра. Для паяния золота возьми десять частей золота, шесть частей серебра, четыре части меди. Припой сначала расплавь в тигле, чтобы металлы сплавились, а потом напильником изотри в порошок…