Андрей побледнел; повернувшись к мерцающей в углу лампаде, широко перекрестился.

- Отчего преставился епископ?

Гонец замялся. Встретившись с глазами князя, опустил голову.

- Да говори же. Не тяни душу!

- Киевский митрополит казнил его по византийскому обычаю.

- Что ты говоришь, гонец!..

- Князь, они отрубили ему правую руку, вырезали язык, выкололи глаза…

Андрей схватился за голову, присел на лавку.

- Фёдор… Фёдор… Грек-митрополит, а с ним и киевский великий князь решили мне мстить. Мстить за стремление жить независимо от их воли, за попытку сделать Владимир стольным городом всей земли. Убили! Если стерплю, то княжить буду я, а управлять, казнить и миловать - они. Что делать? Андрей закрыл глаза.

- Фёдор, Фёдор… Да что они, обезумели, что ли, в Киеве… Нужно вставать на митрополичью неправду…

Князь очнулся, посмотрел куда-то вдаль, поверх головы гонца, махнул рукою.

- Недобрые вести. Бог нас с киевлянами рассудит.

К вечеру все в Боголюбове узнали о казни Фёдора.

За длинным дубовым столом в просторной гридне сидели дружинники: степенный мечник Михно, с широкой окладистой бородой, лихой плясун и забияка Игорь, сдержанный и суровый Прокопий, мечник Василий и другие. Пахло сыростью. На оловянных и липовых блюдах лежала варёная репа, квашеная капуста, редька, окорок кабана, несколько зажаренных зайцев. Дружинники не ели.

Мечник Прокопий повернулся к Игорю. Обветренное лицо с глубоко врезанными морщинами сурово.

- Сходи наверх, к отроку у дверей княжой ложницы, проведай - что князь…

Игорь возвратился скоро.

- Отрок сказывает, что всё ходит из угла в угол.

- Не сказал, будет князь сегодня собирать совет?

- Какой совет! Ходит чернее тучи.

Налив в ковш хмельного мёду, Игорь поднял его вровень с губами, подмигнув сидящим:

- За киевский поход, братья! Можете седлать коней - я вам это и без боярской думы поведаю. Князь Мстислав послал новгородцам на подмогу сына своего Романа с войском, митрополит казнил Фёдора… Это всё против нашего князя! Не простит им этого Андрей Юрьевич! - Игорь расправил могучие плечи, потянулся лениво. - Эх ты, и попируем, други, в Киеве! Там есть чем поживиться. Только не плошай!

- Не поймавши, щиплешь! - буркнул Прокопий.

О казни Фёдора Яким Кучкович проведал от своего человека, приехавшего из Киева. Все знали, что расправы с Фёдором князь не простит. Старшие и младшие дружинники в Боголюбове и Владимире толковали между собой по-разному. Одни полагали, что князь пойдёт с дружинами на Киев, другие говорили, что Фёдор давно потерял любовь князя и Андрей Юрьевич отнёсся к известию о его гибели равнодушно. Яким внимательно прислушивался ко всем этим толкам. По дороге из Киева в Ростов заехал к нему знакомый купец и рассказал, что князь Мстислав хочет с нарочитыми людьми ростовскими жить в мире и ищет их дружбы.

- Ты поведай о Фёдоре! - перебил его нетерпеливо Кучкович.

- О вашем лжеепископе? - спросил гость, ухмыляясь.

Вспомнив, что Иван здесь, во Владимире, Яким послал за братом. Иван пришёл.

- Садись, садись, сейчас послушаем! Вошёл Пётр. Яким его тоже оставил.

- Беседа наша будет тайной. Ну и дела в Киеве… Все посмотрели на приезжего купца с длинной, до пояса, бородой, с сухим, иконописным лицом.

Купец долго, смакуя, рассказывал о казни Фёдора, которого предали лютой смерти, яко еретика, на Пёсьем острове. Яким слушал, переводя желтоватые глаза то на купца, то на Петра, то на Ивана. Когда старик кончил, Яким наморщил свой нависший над глазами лоб.

- Не прав медведь, что корову съел, - сказал он хрипло, - не права и корова, что в лес зашла. Поведай, какую речь ты держал с митрополичьим келейником?

Припухшие глазки купца испуганно забегали.

- Говори смело, - сказал Кучкович, - здесь все свои. Сора из избы не вынесут.

- Греческий монах сказал: «Что смотрите на своего самовластна? Неужели думаете, что вам не помогут? Сделайте во Владимире с ним так, как мы здесь с Фёдором».

Старик замолчал, собирая пальцем со стола крошки. Яким постучал по скатерти:

- Слышали, мужи честные? Пётр поднялся:

- Что долго думать, бояре! Свернём самовластцу шею - будем жить господами на своих вотчинах. 1ы, Яким, получишь Москву обратно, я сяду на свои земли.

Яким Кучкович молчал. Внимательно слушавший суздальский купец перегнулся через стол и сипло зашептал:

- Не ведаю, как у вас, бояре, во Владимире, а у нас сильно недовольны князем нарочитые люди. Гнёт в бараний рог! От алчности его великого разорения ждут. В прошлом лете, как я уезжал с товарами, сказывали старики, будто знамение было: родился телёнок о двух головах, а осенью в одну ночь по всему небу пырскали хвостатые звёзды. Не к добру это! Упреждает нас Богородица о великих переменах.

Сидевшие за столом насторожились: великих перемен и грозных знамений боялись больше всего.

- Про знамения и у нас в Ростове толкуют, - промолвил Яким. - Видели-де на луне знаки. Ждут бедствий великих. Говорят, живые будут мёртвым завидовать… - Он умолк и посмотрел на всех из-под мохнатых бровей. - Так-то вот, други…

Наступила тяжёлая тишина. Под печкой шуршали и попискивали мыши.

Яким Кучкович рывком отодвинул пустой ковш:

- Пойдёт князь Андрей с ратью на Клев, а воинское счастье переменчиво. Надо помочь князю Мстиславу. Авось Бог услышит наши молитвы. Надобно упредить: сколько у Андрея конной дружины да пешцев, какими путями пойдёт войско к Киеву… Ты когда поедешь обратно? - спросил он купца.

Тот задумался, пошевелил тонкими губами, высчитал:

- Думаю, через седмицу, Яким.

- Это рано. Придётся кого из своих послать. Гости начали прощаться. Яким остался с братом.

- Андрей повелел мне прислать на его двор коней да жито. Указал мосты ставить. Я ничего не сделал.

Иван повертел головой, словно ворот стал ему тесен. Как жить дальше? Много горьких обид накопилось в боярском сердце. Вспомнил о поборах, которыми обложил князь боярские дворы, о непослушании холопов и орачей, которые только и смотрят, как бы утечь к князю.

Яким слушал, поглаживая бороду. Когда Иван умолк, он положил ему на плечо тяжёлую руку:

- Смотри: что слышал здесь - пусть будет за семью замками, за семью печатями. Киевский князь непременно разобьёт Андрея. Нужно потерпеть. Поговори с мужами ростовскими тайно. Пусть готовят верных людей. Когда кликнем клич, чтобы все были на коне. Думаю, скоро мы свернём самовластцу шею. Тяжёл он для нас!.. А о холопе своём, беглом кузнеце, не беспокойся: ослепили мы его на дворе у Фёдора. Будет знать, как правды искать на своего господина у князя. На епископском-то дворе у нас тоже свои люди.

Как ни зол был Иван на своего холопа, но, услышав, каким тоном Яким сказал об ослеплении, он почувствовал, что у него мороз подрал по коже. «Господи, в кого это у нас Яким?.. Молчит, молчит, а уж как скажет, так словно мечом отрубит…» Как бы отгадав его мысли, Яким посмотрел на брата так, что сердце боярина чуть не оборвалось.

- Оборони тебя Бог выдать кому-нибудь эту тайну! Поддерживая Ивана за локоть, Яким сам проводил его с лестницы, посмотрел, как слуги посадили в седло. Не оглядываясь по сторонам, боярин проехал через двор и только за воротами перекрестился.

На другой день весь город собрался на площади перед собором. Прошёл малый снежок и словно выбеленными холстами устлал город. День был ясный, пахло ржаным дымком. Из соборных дверей выходили богомольцы. Люди подталкивали друг друга локтями, показывая на ястреба, который высоко парил в поднебесье: