Сейчас огромный самолет не несся с обычной для себя сверхзвуковой скоростью, и не делал этого на предельно возможной высоте. Он шел всего в четырехстах метрах над водой. Радиобуй был красного цвета и должен был хорошо наблюдаться даже в Красном море, а не только тут, при смыкании южной Атлантики с южной частью Тихого океана. Кстати, это по школьной географии, преподаваемой в СССР, на планете Земля значилось всего четыре океана. По представлениям иноземных географий, в мире существовал еще и так называемый Южный океан. Так что, если следовать этому, «М-70» с бортовым номером пятнадцать летел именно над ним.

Багряно-красный буй покачивался на границе двух сред. Ниже плоскости перехода висела в водной толще субмарина. Своим цветом буй мог символизировать ее государственную принадлежность. Если бы дело все же происходило в океанах Венеры, то какая-нибудь венерианская русалочка Ариэль, столкнувшись с подводным судном нос к носу, подумала бы, что это вовсе не ударная лодка пришельцев, а вполне мирная штуковина. Но субмарина не занималась изучением подводной фауны и флоры, и даже не осуществляла кольцевание проплывающих поблизости русалок. Вряд ли русские военные моряки подражали гитлеровским подводным асам, называя такие лодки «коровами» — скорее, дело здесь было в сходности функций. Они обеспечивали питание всяческим жрущим топливо штуковинам. В частности, обожающему керосин «М-70».

Для подкормки алчущих у «коровы» имелось вымя — длиннющий шланговый рукав. К сожалению, переместить несколько десятков тонн горючей жидкости из одного сосуда в другой, не сделав их сообщающимися, никак не выходило. До изобретения «нуль-перехода» человечеству было еще далеко. Также не получалось отсосать топливо, оставаясь в своих средах обитания. Для осуществления «сделки» ее участникам приходилось сойтись на границе, то есть на поверхности воды. И первым явиться на место встречи должен был «М-70». Такова уж была договоренность. Да и правильно. Ведь именно он мог с верхотуры обозреть окрестности на предмет всяких плавающих и летающих врагов.

— Вот он! — указал второй пилот и штурман Александр Ген на красный буй на волнах, чем отработал свой служебный паек с лихвой.

Машина пошла на разворот, одновременно начав снижение.

И значит, по поводу Ужгород-Мукачевского узла.

Какие-то неясные элементы науськали местное население — хочется сказать, аборигенов, но язык не поворачивается назвать таким словом людей с советскими паспортами — проникнуть на территорию охраняемого объекта. За такую привилегию — не проникновение в запретную зону, а паспорт гражданина СССР — любой чернокожий лесистой зоны Конго готов продать в капиталистическое рабство оплота расистов ЮАР половину своего племени. А тут… Э-хе-хе! Плохо, очень плохо мы еще воспитываем свою молодежь. Да и старые кадры, как выяснилось, тоже.

Так вот, на территорию строящегося секретного объекта марки «Дарьял-УН» пробрались около пятисот местных жителей с плакатами и мегафоном. На плакатах наличествовали надписи «РЛС геть!» и даже «Геть російскі окупанти!». Разумеется, добрая советская власть не стала сразу высылать на объект танки. Да и где их взять поблизости? До любой империалистической границы тысячи и тысячи километров, и к тому же надо пересекать океаны. Конечно, десантные войска Красной армии находятся в постоянной готовности, и способны высадится в любой точке мира через считанные часы. Но, товарищи! Здесь, в конце концов, не враги какие-нибудь, а наши же советские люди. С ними надо всего лишь побеседовать, установить причину панического настроя, расспросить о повседневных нуждах и составить конкретный список жалоб. Компетентные товарищи этим уже занимаются, между прочим.

Итак:

1) По мнению местных, от работы гигантского локатора рыба в окружающих речушках стала плохо ловиться на блесну.

2) У детей и взрослых изменился цвет крови.

3) От смертельного радиоизлучения ученики в школе плохо усваивают «украинську мову».

4) Из-за этой станции никому не хочется вставать по утрам для работы в поле.

5) А еще, раз уж РУССКИЕ построили тут РЛС, да еще и с военным городком, то пусть теперь возводят каждому местному селянину по новой хате в два этажа, а также…

— А нового корыта первым пунктом не было? — поинтересовался прибывший на место новый командующий СПРН Красковский. — Странно. А последним, как я догадываюсь, значится стать владычицей морскою, и чтоб москальская золотая рыбка была на посылках? Ладно, дайте мне пройти к трибуне. Поговорю с народом этим, вдруг образумлю.

Тут надо дать пояснение. Причем пояснение не из этого местного Мира-2 и даже, на беду, не из запараллеленного с ним Мира-1; пояснение это стоит на их границе и по большому счету понятно только тем, кто преодолел эту грань между мирами, то есть бывал и там, и тут. Вот он-то и может сравнивать, если ума хватит. Ну, тут уж вся надежда на то, что дураков между мирами не пересылают. Хотя так ли это, пока неизвестно.

Так вот, в потрясающе далеком Мире-1 тоже существовала проблема Мукачевского радиоузла, и причина проблемы крылась в той же сфере, что и здесь. В человеческой природе, вот в чем она крылась. В том, что человек, в отличие от насекомого, система гибкая. А любая гибкая система умеет приспосабливаться и, как следствие, обучаться. Обучаем человек, вот в чем дело. Многое, даже чрезмерно многое, если подумать, заложено в нем генетически, но не менее приятно — многое загружается в него средой. Советский социализм был изначально направлен на человека. Он делал попытки воздействовать на растущие людские организмы не только физически — то есть пытаться, где можно, накормить и защитить слабого от распутства плохо воспитанного сильного, — но еще и морально. Он старался воспитывать сапиенса.

А для чего, скажут некоторые, его надо воспитывать? Ты ему дай все, что надо, он и сам воспитается. Тем более что обещали, вообще-то, коммунизм — то есть, по-варварски толкуя, бери сколько влезет, а если прихватишь лишку, то можешь и выкинуть — не заругают. Так почему не дают? То есть какого марксистского беса еще и воспитывают? Ну, причина-то ясна. Если хомосапиенсное существо не воспитывать морально, то есть не заложить ему в подкорку простую истину, что личные потребности надо бы как-то увязывать с потребностями окружающих, причем не только рядом находящихся, но даже очень далеких, и с тобой лично не знакомых, и встретиться с которыми тебе в этой жизни никогда и нигде не придется, то подрастет хищное, наглое животное, и далее вкладывать в него разумно-вечное придется разве что дубиной, причем постоянно. Но не всем это понятно. Сбои воспитательной программы. Частая штука. Хотя ведь ясно уж не одно столетие вроде бы. Мир вокруг бесконечен, но даром ничего не дается. Для того чтобы оттуда нечто добыть, потребна работа. Работа штука далеко не всегда приятная, тут уж каждый в курсе. В далеком коммунизме — или как он там будет именоваться, — дабы не раздражать изнеженные интеллигентские мозги, всю неприятную работу, возможно, будут выполнять полуразумные машины. Ну, там, какашечки убрать за коровкой или постирать носки. Однако сейчас массовое производство данных машин было бы нерентабельным. Впрочем, речь не о машинах, о людях. Жителях конкретной местности.

Когда среда сама в себе варится, вот как тут, в преддверии Карпатских гор, то старшее поколение воздействует на младшее примером и ремешком, и проецирует в будущее само себя. Как же иначе, так из века в век было, и даже из миллионолетия в миллионолетие. Дабы мутант с новым свойствами выжил, потребно коренным образом изменить окружающие условия. Теперь условия, вообще-то, изменились, но не в этой конкретной местности, а в большом мире в целом. Глобален и взаимосвязан этот мир стал, никуда не денешься. Понимать надобно, что в своей раковине уже не замкнешься, отсидеться не дадут все равно. Посылать любые власти подальше, типа я вас не трогаю, извольте и вы меня не трогать, уже не получится. Какую-то власть, то есть какую-то настоящую силу, непременно надо выбирать. Если хочешь живым-здоровым остаться.