Крестьянину в предгорьях Карпат, в целом, живется неплохо. Летом тепло, зимой холодно, но в меру, мухи хоть и кусают, но все же не цеце какие-нибудь, землетрясений с цунами тут со времен Всемирного потопа не видывали. Короче, живи — не хочу. Ясное дело, есть какая-то смертность естественного вроде бы фасона — детская и прочая. Но попривыкли уже. Что от Бога, то не в тягость. А вот от большевиков, да тем более русских! Пришли, запретили батрачество, которое тут всегда было необходимым рычагом хозяйствования. Потом, для уравнительности и порядка, вообще все позабирали и поделили, причем между теми же батраками, кои своей лепты в колхозное дело вроде как не внесли. Несправедливо! К тому же русские, пришлые комиссары.
Те поначалу пытались растолковать в меру сил, и насколько позволяло собственное образование с мировидением. Все тщетно. Язык вроде и похож, не китайский, чай, но вот никак. И ведь простые вещи растолковывают, ребенок поймет. Но нет, не выходит. О том, что жить самим по себе в нынешнем мире не получится. Рано или поздно, но явится сюда тевтон, которому местные карпатские пампасы вроде как призовой фонд. Визг всяческих тутошних недочеловеков, насаженных на копье иль на кол, для него, что та музыка — «Вагнер» называется. Дабы от этого тевтона уберечься, надобна броня не хуже европской, а где ее взять? Заводы, заводы нужны. А к ним станки, а для добычи железа опять машины. Вначале за валюту, за алмазы из сокровищниц или за специально наштампованные царские золотые червонцы, раз европский буржуй носом крутит при виде такого же червонного золота, но с Лениным. А еще Европа, и тевтоны те же, покуда не довооружились, зерно покупают. То есть нужно часть зерна местного за границу отдать, в обмен на станки, и гораздо большую часть — на пропитание советскому рабочему, который кует броню против того же тевтона.
И вот, все вроде понятно, но по-хорошему зерно не дают. «Дайте! — убеждает власть. — Сторицей воздадим, когда страна поднимется. Да и вообще, пусть не дети, а внуки ваши, но будут же при коммунизме. И трактор вместо лошаденки дадим вам. Он время сэкономит, повысит производительность». Но нет, не дают. А ждать, покуда три поколения сверху вырастут при новой власти и самовоспитаются, сил никаких нет. В общем, есть обиженные, есть. Советская власть, она не только уговором, она маузером.
Ну, против силы долго не попрешь. Приутихла всякая контрреволюционная сволота постепенно, тем более многие из местных под призыв угодили, и в разных странах побывали, вместе с армией-победительницей. Кое-кого аж в Австралию, к кенгуру в гости, занесло. Там они даже поумнели, прониклись общемировыми проблемами. Правда, мало кто в родные пенаты-то вернулся. Не обязательно попал в братские солдатские могилы, совсем даже не обязательно. Просто, раскрыв перед собой мир, эти украинцы западного пошиба офигели от его безбрежности и затерялись в нем. То есть их опыт местным жителям никоим образом не передался.
Есть и еще момент, понятный тем, кто не миновал обоих состыкованных вселенных. Преподаватели с опытом знают — хотя на людях не слишком распространяются, ибо это противоречит основополагающей парадигме любого учителя, — что есть, вообще-то, среди сапиенсов столь отменные хомо-сволочи, которых учи, не учи, а результат одинаков. По своей программе они развиваются, и обычно по простой — инстинктивной, как у таракана. Лучший метод, если есть возможность, эдакую хомо-сволочь сразу как-то выявить и изолировать от остального стада, ибо попортит жизнь окружающим, как пить дать. При случае, допустимо и удавить. Негуманно, но если хочешь двигать вперед, или хоть куда, то придется. Тем не менее не всякая власть на такое решается. Плохо это выглядит со стороны, да и власть, будучи не личностью, а системным молохом, надеется, что как-то все образуется. Редко выходит.
В Мире-1 хомо-сволочизм все же прошерстили. Он ведь сам себя выдал, сразу примкнув полицаем к пришлым гитлеровским хомосапам. Сволочь всегда липнет к силе, особенно если эта сила пропагандирует доцивилизационное инстинктивное поведение. А вот СССР обещал культурный расцвет, и потому не нравился хомо-сволочам, кои хотят, дабы все было по инстинкту. Сердце у них к тому тянется, или, там, другие, ниже подвешенные органы. Короче, в Мире-1, после изгнания пришлого фашизма с территории и вторичного освобождения Западной Украины, хомо-сволочизм пришлось зачистить. Красные бойцы, отозванные от борьбы с фрицами, долго бродили по лесам, но, в конце концов, со всякой бендеровщиной разобрались. Кого тут же на суку вздернули, птичкам на потребу, а кого уж по суду — в другие леса, менее теплые, на перевоспитание двуручной пилой и морозцем. В общем, подсократили количество врагов, и, как следствие, лишили хомо-сволочей возможности воспитать, а кого и породить следующее поколение себе подобных. Конечно, общий гуманный вектор помешал полной зачистке, но тут уж что есть, то есть.
Наверное, в Мире-2 тоже можно было сотворить нечто в таком роде. Но ведь там гитлеровцев сразу погнали куда подальше, а потому скрытые враги не успели вырядиться в немецкие одежки, и их было гораздо труднее распознать. Да и к тому же, не получив оружие и индульгенцию на полицайство, не успели натворить черных дел. То есть расстреливать номинально было не за что, вот и не расстреляли. Как следствие, местная среда не очистилась от старой гнили. Тайные недоброжелатели советской власти втихую воспитали хомо-потомство таких же инстинктивных хомо-предателей, а те — уже следующее.
Именно с реакцией этого «уже следующего» потомства и столкнулись строители радиолокатора «Дарьял-УН». До этого станции СПРН строились в разных местах, и не только на вовсе безлюдном севере и востоке. Ведь и в союзных республиках тоже возвели кое-что. В Прибалтике и на Кавказе. Но там все вышло, в плане хомо-туземного населения, вполне бесконфликтно. А может, просто на тех территориях КГБ работал более оперативно, кто знает? Они же свои медали с орденами получают внутри ведомства, и на людях не показывают.
Как и следовало ожидать, все речи генерала Красковского и прочих спецов на беснующуюся толпу повлияли мало. Ведь речи выбирают целью разум, а когда разума нет, а бушуют чувства, то о чем говорить? Какой толк было объяснять, что антенна, во-первых, никак не может влиять на лов рыбы или на урожайность грибов, так же как и на генетические отклонения потомства, даже не потому, что она не может этого делать и теоретически, а всего лишь потому, что ФАР попросту еще не достроена, и питание на нее никогда не подавалось. Если уж толпа не смогла уразуметь даже это «дважды два», то бесполезно растолковывать необходимость строительства фазированной решетки и говорить о том, как она важна для общей системы предупреждения о ракетном нападении. Да и о том, чем чревато это самое ракетное нападение вообще.
Тем не менее растолковать пытались. Но как об стенку горох. Позиция местной толпы, вообще-то, оказалась ожидаемой. Эгоистическая это была позиция. Вы, советская власть, дайте нам все, что и другим в стране, но от нас ничего не требуйте. Ракеты всяческие американские нам до лампочки, они далеко, да и, может, нет их вовсе. Скорее всего, и нет. Их москали попридумывали специально. А антенну они городят для того, чтобы управлять по радио местными свободолюбивыми сапиенсами. И еще для того, чтобы убить их вольное национальное семя. И больше эта антенна ни на что и не годится.
Некоторых особо буйных из толпы командование даже пригласило в секретный оперативный зал, и показало мертвые до поры индикаторы, для убедительности. Провело по коридору, и указало на плакаты, на коих были наглядно и с фотодокументацией изображены всяческие империалистические «титаны», «посейдоны» и прочее. Но и это не убедило. Да, вполне можно было высыпать сюда ребятишек-десантников, чтобы лишний раз отработали приемы рукопашного боя, но рабоче-крестьянская Красная армия делать это постеснялась. Все же громадную антенну собирались разместить тут не на месяц — на многие десятилетия. Не стоило обагрять ее возведение кровью, или даже многочисленными переломами ребер. Да и вообще! Армия и народ в СССР едины, а потому негоже разрушать общий организм.
