— Учту ваши слова, Евгений Яковлевич, — поблагодарил Панин за науку.

— Долг наш, стариковский, вас — щенят — учить, — зевнул полковник Ковалев, — да ждать, когда созреете да смените нас — сундуков пыльных. А что там, Рома, у тебя на личном фронте? Что-то побед не видно? — перешел на совсем доверительную волну полковник Ковалев. — Ты жениться, вообще, собираешься?

— Да не попадается покуда нужная кандидатура, — молодцевато отбился Панин.

— Ну-ну, ты что, в каких-нибудь Мурашах служишь, — удивился Ковалев, — вокруг — столица! Неужели мало?

Панин пожал плечами:

— Приму ваши слова к сведению, Евгений Яковлевич.

— Вот и прими.

В таком роде они пообщались еще некоторое время, это была работа с людьми, так подобные разговоры называются у начальства.

А что еще имел так полюбившийся всей команде и министру Военно-Морского Флота «Революционный пролетарий»? Он имел оружие, невиданное, но давно теоретически предсказанное западной наукой — скоростные торпеды, действующие по принципу реактивного движения. Нет, не те, известные всем ракетоторпеды, которые могут выскочить из морской стихии, прилететь в нужное место по воздуху, затем нырнуть и начать активную охоту за чем-нибудь притаившимся в мокрой темноте, нет, эти плавали по принципам Циолковского, но под водой. Понятно, они не набирали в водной глади вторую или первую космическую скорость, дабы не стирать титановые бока, но восемьсот километров в час они все-таки развить умудрялись. И ладно та, запуганная и загнанная в восточную часть Тихого океана Америка-2, находящаяся в состоянии «холодно-горячей войны», она хоть знала об этих советских штучках-дрючках, а местная, та, что кичится морскими мускулами и никак не может наглядеться на собственную силищу? Этой встреча со столь вызывающими военными достижениями должна была оказаться совсем в диковинку.

И так оно и случилось.

Ударная лодка «Сиракузы», марки «Лос-Анджелес», получила в правый борт сразу три ракетные торпеды «Пилюля», и единственное, что успели понять ее акустики с помощью буксируемой ГАС, это то, что в их сторону выпущено нечто очень быстрое, и выпущено с глубин, на которых наличное на борту оружие не способно поразить ничего. Ну а как лопался стодесятиметровый корпус «Сиракуз», дано было расслышать обоим оставшимся в акватории американским лодкам и даже некоторым надводным кораблям. То, как орали и хлебали напоследок кислород сто тридцать три человека команды, не дано было расслышать никому. Они не успели ничего более, даже выпустить на поверхность моря радиобуй. После этого они, без особого труда, достигли предельной в этих местах глубины погружения — семи тысяч шестисот метров.

«Революционный пролетарий» повисел немного на одном месте, чутко вслушиваясь, не выдаст ли себя еще какая-нибудь западная субмарина, но как ни старался, так и не засек барражирующего в пятнадцати километрах «Си Вулфа».

После приземления у Ричарда Дейна создалось впечатление, что он миновал не расстояние, а время. Словно из старого чулана достали уэллсовскую машину времени и без предупреждения переместили его на несколько десятков лет назад. Именно так на него подействовала посадка в России. А после пары часов езды на автомобиле, через пробки и достопримечательности, ощущение не пропало, а даже усилилось. В таком настроении он и предстал перед Романом Владимировичем Паниным.

Для начала он назвался, и они пожали руки.

— Говорите по-русски? — спросил его по-английски Панин.

— Да, умею чуть-чуть, — отчеканил Ричард Дейн с ужасным акцентом. — Не против получить уроки от настоящего русского.

— Интересно, — снова поинтересовался Панин, — для чего вас до сих пор обучают русскому, неужели «холодная война» еще не кончилась?

— А зачем вы учите английский? — парировал Ричард Дейн. Этот славянин начинал ему нравиться.

— Ясно почему, это международный язык, на нем говорит очень много народу.

— А что, думаете, на китайском говорят меньше?

— Все-таки пока меньше. Может быть, когда-нибудь. Ладно, попробуем перейти на «ты», — Панин сделал небольшую паузу и после кивка Ричарда Дейна продолжил: — Ты, Ричард, чего-нибудь ел? Пойдем перекусим, заодно поболтаем, так сказать, будем сочетать приятное с полезным.

Такая непосредственность понравилась Ричарду Дейну, и во время трапезы они стали почти приятелями. А потом в служебной комнате Панина они беседовали, наливая маленькими стопариками отличное крымское вино. Пьяные мужчины беседуют о работе — постепенно разговор скатился на предмет их будущего сотрудничества.

— Как ты думаешь, Ричард, что за всем этим стоит?

— Тебе сказать правду, Роман? Я вообще-то боевой летчик, в эту канитель с документами попал силой обстоятельств. Если бы сам не был свидетелем некоторых событий, никогда бы не поверил в этот сумбур. Мы прямо «охотники за привидениями» какие-то.

— Знаешь, Ричард, одно такое привидение мы обнаружили.

— Да, кое-что мне сообщили. Правда, весьма смутно.

— Ладно, об этом потом. Мне дали добро на то, чтобы ввести тебя в курс дела. Наши считают, что прибыл большой эксперт, экстра-класса.

— Это я, что ли, Рома?

— Да, большой эксперт, который разрешит все наши загадки. Они что — ошиблись?

— По-моему, я просто надоел своему шефу, а тут подвернулась командировка для кого-то из сотрудников. Я имел достаточные параметры для отправки — знание русского и причастность к великим тайнам, вот меня и послали к черту на кулички, в вашу Москву.

— И ты, правда, пилот?

— Правда.

— А что ты там упомянул про события, свидетелем которых стал?

— О, это долгий разговор. Если бы не присутствовал гриф секретности, эту историю можно было бы рассказывать молодым дамам в качестве крючка-наживки.

— Серьезно?

— Истину глаголю. Правильно я выговорил, Рома? — Панин кивнул.

— Ладно, расскажи.

— Сначала налей.

— Ну, тут проблемы не будет.

В общем, со взаимодействием у них вышло хорошо.

Видели когда-нибудь на фотографии либо в познавательно-просветительной передаче «Клуб кинопутешествий» китайского петуха? Это такая экзотическая птица, у которой хвост достигает восьми, а то и десяти метров. Хвост ее так красив и так ценится, что хозяин во время прогулки своего питомца вынужден нанимать рабочую силу, дабы этот хвост за гулякой таскали. Вот такая это дорогостоящая в содержании птица.

Ударные атомные подводные лодки тоже таскают позади себя дорогостоящие хвосты, но, в отличие от китайских курей, делают это самостоятельно. В хвостах тех расположены гидроакустические локаторы пассивной и активной природы. Чем больше тот локатор в размерах, тем лучше его чувствительность и тем больший диапазон его частотного использования. Но, конечно, не все так просто, миниатюризация аппаратуры тоже имеет значение. Например, «Революционный пролетарий», из-за проведенной когда-то борьбы с космополитизмом и кибернетикой, имел на борту менее мощные, чем у противника, компьютеры, а потому хуже анализировал улавливаемые своим шикарным хвостом сигналы. Потому однажды он подвергся неожиданной атаке подводной лодки «Атланта», класса «Си Вулф».

Мичман-акустик «Пролетария» обнаружил присутствие врага, только когда в сторону русской субмарины понеслись торпеды «Мк-58».

— Скоростное погружение! — скомандовал капитан.

— Есть скоростное погружение! — вторили ему офицеры-помощники. — Рули погружения на десять градусов! Заполнить балластные цистерны!

— Есть это, есть то, и есть сё! — ответили по интеркому из соответствующих отсеков.

— Акустики, где наш подлый империалистический враг? — поинтересовался лысый не от радиации, а от мамы-природы капитан.

— А не слышим его, гада, — ответили взволнованные акустики.

— Для чего я вас поил, кормил, воспитывал? — спросил сияющий лысиной капитан, накрывая свою прелесть фуражкой.