– Сможешь пересказать мне, что запомнила?

– Конечно, – взгляд Айлин снова вернулся на яму. – Но давай сначала уйдём отсюда, Генри. Мне здесь не нравится. И знаешь…

Генри ждал продолжения. Айлин коснулась лба рукой, словно проверяя, нет ли у неё повышенной температуры:

– Наверное, стоит сказать сразу. Эти числа, Генри – они как порядковый номер. 11121 – одиннадцать из двадцати одного. Из двадцати одного человек, которых Уолтер Салливан намеревался убить. Единица посредине – не число, а разделитель. Ну, как дроби в школе.

Генри согласно кивнул, всё ещё не понимая. Впрочем, следующие слова Айлин показали, что водоём вещей, которых невозможно понять, куда более глубок, чем он предполагал:

– Джозеф особо говорил об одиннадцатой жертве. Собственно, о нём только и рассказывал все время. – Айлин украдкой оглянулась назад; гроб оставался безжизненным и покинутым. – Генри, три единицы-два-один – это сам Уолтер Салливан. Когда его схватили после десяти убийств, он покончил с собой в тюремной камере. А перед тем, как сделать это, он вывел на своей ноге это число.

– Значит, он умер? – Айлин не стала скрывать своей радости; после того, что поведал Джозеф, она не смогла бы ночью сомкнуть глаза, зная, что такие выродки бродят где-то рядом на свободе. – Салливан умер?.. Зачем тогда тебе расследовать это дело?

Джозеф рассмеялся, но она не услышала в его смехе задорно-беззаботных ноток, как в лучшие времена:

– Эй, всё не так просто. Дальше начинается самое интересное. Я бы сказал, то, без чего у меня не было бы никакого расследования.

– Да? – Айлин не была уверена, что хочет это слышать, но Джозеф сегодня был сам не свой: из него так и сочилось странное возбуждение, и вставить хоть слово представлялось ересью.

– Смотри, – Джозеф выхватил из кипы бумаг один листок, даже не глядя; наверное, так ловко обращаться с большим ворохом могли лишь журналисты. – Как я тебе уже сказал, к тому моменту, когда Салливан всадил себе в горло заточенную ложку, он успел убить десять человек. Вот, читай…

Она прочитала имена, небрежно написанные столбиком, стараясь не вспоминать лишний раз, что каждое имя, в сущности, было человеком. Человеком, который мёртв по воле безумца.

01121. Джим Стоун, священник

02121. Бобби Рендольф, школьник

03121. Шон Мартин, школьник

04121. Стив Гарланд, владелец магазина

05121. Рик Альберт, владелец магазина

06121. Джордж Ростен, священник

07121. Билли Локейн, школьник

08121. Мириам Локейн, школьник

09121. Уильям Грегори, часовщик

10121. Эрик Уолш, бармен

– Эти номера он вырезал на теле жертв? – Айлин знала, что да, Джозеф упоминал об этом. Но Джозеф буквально изнывал от нетерпения, ожидая, что она скажет. И вот она сказала – первое, что пришло в голову.

– Именно! – он прямо-таки засиял, будто она произнесла что-то исключительно важное. Айлин впервые посетила искорка тревожной мысли: Он не в себе. С Джозефом что-то не так. Не давая ей времени развить эту мысль, Джозеф выхватил у неё листок и указал трясущимся пальцем на нижнее имя:

– Видишь номер? Десятая жертва. Десятая из двадцати одного. Салливан ставил себе целью убить именно двадцать один человек – нехило, не правда ли?.. Как раз после того, как полиция расшифровала эти числа, делу и была дана первая степень важности: стало ясно, что парень замахнулся по-крупному.

– Конечно, – кивнула Айлин, живо вообразив себе ужас следователя в тот момент, когда он понял скрытый смысл кровавых надписей. Кто бы смог после такого откровения остаться спокойным.

– А теперь, – Джозеф заговорщицки улыбнулся ей, ни дать ни взять шоумен из какой-нибудь вечерней телепередачи, – а теперь, дорогая Айлин, давай угадай, что нацарапал на своей ноге Салливан, прежде чем порвать с миром?..

… и главный приз, поездка в Гавайи на двоих, будет твоим!

– Три единицы-двадцать один? – неуверенно предположила она. Джозеф с трудом удерживался от того, чтобы расцеловать её, по крайней мере, вид у него был такой:

– Вот именно! Одиннадцатой жертвой Уолтера Салливана стал

(барабанная дробь, подумала Айлин без всякого веселья)

сам Уолтер Салливан!

– Но ведь в этом нет никакого смысла, – возразила она; впрочем, это не помешало ей испытать мгновенное дуновение ужаса. – Убивая себя, он должен был понимать, что это конец. И ему никогда не добраться до двадцати одного.

– В полиции тоже решили, что он окончательно спятил, – Джозеф согласно закивал. – Тем более что когда его задержали во время убийства Мириам и Билли Локейнов… это были маленькие дети, брат и сестра… в-общем, он несколько ночей не давал спать заключённым в соседних камерах. Кричал, как резаный, и бился головой о дверь.

– Господи, – Айлин содрогнулась. Зачем она вообще стоит здесь и слушает эту отвратительную историю?

– Погоди-ка, у меня была заметка, – Джозеф снова открыл папку и вытащил пожелтевшую газетную вырезку. – Вот что написали об этом в местной газете. Мне кажется, негусто для такого дела, но в маленьких городах власти любят скрывать подобные вещи…

Айлин пришлось пробежаться взглядом по статейке. Она и вправду оказалась короткой донельзя:

Полиция сообщает, что Уолтер Салливан, арестованный 18-го числа этого месяца за зверское убийство Билли и Мириам Локейнов, сегодня, утром 22-го, совершил самоубийство в своей камере.

По свидетельствам полиции, Уолтер повредил столовой ложкой сонную артерию на шее. Когда охрана обнаружила его, он был уже мёртв от потери крови. Ложка вошла в рану на два дюйма. Одноклассник Уолтера из Плезант Ривера, где он жил, высказался: «Я не думал, что он способен убить детей. Но за несколько дней до ареста я встречал его, и он вёл себя довольно странно. Болтал всякую чушь вроде того, что какой-то красный дьявол идёт за ним и хочет его покарать». Также одноклассник добавил: «Теперь я полагаю, что он был сумасшедший».

– Джозеф, всё это, конечно, очень интересно, но…

– Да-да, конечно, – Джозеф вырвал газетную вырезку у неё из рук – лишь затем, чтобы заменить другим, выглядящим чуть новее, зато с жирными следами пальцев на краю. – А теперь взгляни на это, Айлин. Пожалуйста. Это и есть то, что я расследую уже которую неделю.

Прежде чем изучить бумагу, Айлин посмотрела на Джозефа, который продолжал цепляться за обрывок газеты, как за какую-то драгоценность. Надеялась на ответный взгляд, но напрасно – проклятая газета крепко держала его глаза на себе, словно магнит. Айлин окончательно убедилась, что вся эта сцена – не экстравагантный способ Джозефа привлечь её внимание к своей персоне. Она знала, что журналист испытывает к ней определённые симпатии, однако как далеко они простираются, могла только гадать. Но сегодня был не тот случай. Джозефа в самом деле заботило только расследование. Только этот мёртвый маньяк да его бедные жертвы.

Неслышно вздохнув, она прочитала статью. Даже короче, чем прежняя. Газета датировалась прошлым годом, в ней сообщалось о смерти шестнадцатилетнего ученика средней школы Питера Уоллса, тело которого нашли на крыше эшфилдского отеля. Питер во всеуслышанье заявил («будучи в состоянии наркотического опьянения», уточнялось в статье), что видит на крыше Бога, и полез наверх по пожарной лестнице. Друзья ждали его полчаса, час, потом не выдержали и поднялись следом. Бога они не увидели, зато нашли…

– Как… – Айлин растерянно взглянула на Джозефа. – Как такое может быть?

Он вскинул брови:

– Сумасшедший подражатель?

– Да, конечно, – у неё отлегло от сердца. Подражатель. Иногда такое бывает, Айлин даже видела пару фильмов с таким сюжетом. Безумцы настолько проникаются подвигами более великих собратьев, что начинают действовать подобно им. Как это ни мерзко, всё-таки гораздо лучше того, что пришло в голову в первое мгновение.

– Они его поймали? – спросила она. Джозеф пожал плечами:

– Увы. После Питера Уоллса, номера 12121, неизвестный маньяк успел убить ещё двух – соответственно пронумеровал их тринадцатым и четырнадцатым номерами. Затем настало затишье.