Айлин оставалась на дорожке. Большая половина пути была позади. Красная дрянь, меньше всего похожая на кровь, прилила к лицу, начиная сочиться из ноздрей, изо рта, может, даже из глазниц. То, чем накачал её этот мир, воспользовавшись способностью Айлин к состраданию; кровь Матери, которая должна излиться в озеро, сделанное из крови всех жертв.

Айлин… – слова выходили беззвучно, проталкиваясь через внезапно пересохшие губы. Генри опёрся руками и пополз вперёд, отгоняя от себя подкрадывающуюся темноту. Не время умирать. Он не имеет права, пока не сделает своё дело…

Уолтер сжал пистолет, не отрывая левую руку от живота, который полыхал кислым огнём. Он видел, что Преемник Мудрости пытается добраться до следующего копья. Невозможно – он же видел, что пуля попала в него, после этого он должен был лежать на полу и истекать кровью… но нет. Страшная догадка поселилась в голове – что, если сила его мира ослабла вместе с ним, и страстное желание Преемника позволило ему действовать вопреки его законам? Но даже если так… он тоже не собирался сдаваться. Слишком длинный путь был сделан, чтобы всё кончилось таким образом. Он не может бросить маленького мальчика, которому обещал встречу с матерью.

Преемник почти достал второе копьё, но замер у подножия человеческой фигуры, схватившись за горло. Снова красный сгусток слетел из его рта. Это был хороший момент, чтобы положить конец. Уолтер поднял пистолет. Боль в животе не прекращалась. Ствол вело то влево, то вправо. Боль… давно забытое ощущение. Успокоиться. Сосредоточиться. Уолтер закрыл глаза, погрузив себя в пустоту. Стало немного лучше. Он открыл глаза и начал медленно выискивать цель.

Генри было совсем худо. Копьё он достал, но буквально физически чувствовал, как нить сознания соскальзывает из рук – вот-вот чёрная волна его накроет. Ни о каких шести копьях речи быть не может… Он потряс головой и пополз к существу, изо рта которого продолжал валить дым.

Выстрел. Пуля улетела в потолок, вызвав гулкое эхо по всей арене.

Уолтер в сердцах швырнул в сторону бесполезный пистолет. Больше патронов не было, да если бы и были… оружие своё отслужило. Священное Писание умалчивало о таком повороте событий, но Уолтер начал догадываться, почему последняя жертва именовалась именно Преемником Мудрости.

Согнувшись в три погибели, Уолтер сделал шаг к «истинному телу». Полы плаща путались под ногами – того и гляди, наступишь и упадёшь. Он подумал о том, чтобы скинуть ненужное одеяние, но прежде чем что-то сделал, второе копьё вонзилось в плоть существа, и он повалился на живот с глухим стоном. Дитя заревело, и крик его удивительно напоминал плач новорождённого ребёнка.

Пустота… Темнота…

Следующее копьё должно было привнести Мрак.

Сцепив зубы до скрежета и вперив глаза в человека, который отходил, чтобы достать третье копьё, Уолтер Салливан продолжал ползти.

Вокруг становилось прохладнее. Айлин всё ещё слышала зовущий её голос, и белизна оставалась такой же чистой… но почему так холодно? Почему мёрзнут щёки, кончик носа и даже глаза, словно кто-то выворачивает рычаги отопления? На секунду она даже усомнилась, а стоит ли продолжать двигаться вперёд, действительно ли свет говорит правду… ведь он может врать. Плести с три короба, и когда она пересечёт эту белоснежную пустыню, на краю её будет ждать никакая не мать, а… что-то другое.

Нет у тебя матери, тревожно заголосил далёкий голос. Она умерла, много лет назад… была катастрофа…

Но яркий свет яростно отрицал этот робкий голос, сминал его, как бумагу, и разрывал в клочья. Чужие ладони толкали в спину.

Иди… Иди вперёд. Не останавливайся. Она там.

Айлин шла. Носки туфелек коснулись первой ступеньки лестницы, ведущей вниз.

Третье копьё. Четвёртое.

Мир сузился до простого цикла – взять копьё, развернуться, ползти, бросить его в тело, пахнущее гнилью – и назад. Процесс, доведённый до автоматизма. Генри уже испытывал нечто подобное, когда поднимался по лестничной площадке отеля «Южный Эшфилд». Но тогда он знал, что если доберётся до цели, проснётся живым и невредимым на своей кровати, и это придавало ему сил. Теперь он на это не рассчитывал, и очень боялся потерять сознание до того, как все копья окажутся в теле монстра.

А задача усложнялась. Генри брал ближайшие копья со стен, так что с каждым разом расстояние становилось длиннее. Он с ужасом ждал путешествия за седьмым и восьмым копьями, когда ему придётся проползти половину арены, чтобы только достать двузубцы, и обратно – чтобы воткнуть их. В глазах темнело, летели какие-то бесформенные красные пятна. На ощупь всё казалось липким – рукоятки копий, собственная рука. Даже пол подрагивал и прилипал к ладони, как желе.

Пятое копьё. Взять… развернуться… удерживать край сознания, удерживать во что бы то ни стало… размахнуться и всадить в тело. Двузубец исчез под влажным слоем кожи. Существо снова проорало.

Было холодно. Так и должно быть; наверняка вытекла порядочная порция крови из ран. Губы замёрзли и превратились в шероховатые створки. Глаза – ледяные яблоки. Ну и пусть. Главное, что руки и ноги пока движутся…

Генри был на полпути к далёкому шестому копью. В Эшфилде стояла глубокая ночь, но в трехэтажном доме Фрэнка Сандерленда никто не спал, и все окна были зажжены, как в рождественскую ночь.

Каждое копьё меняло цвета. Четвёртое копьё сделало арену ярко-жёлтой, как кожа тифозника, и даже под веки просачивалась эта ядовитая желтизна. Пятое копьё окрасило вещи в синий цвет – ни дать ни взять морские глубины, полные чудовищ, и он не ползёт вовсе, а плывёт в этих холодных недрах. А шестое копьё взорвало всё винно-красным оттенком, и острия двузубца жадно вгрызлись под печень. Уолтер на этот раз не выдержал и застонал вслух. Это было невыносимо. Слишком долго он ощущал себя мёртвым. Такое напоминание о том, что он в какой-то мере ещё жив, ему не нужно.

Он полз, оставляя расширяющийся кровавый след на полу. Через секунды, минуты и часы он всё-таки сумел коснуться израненного, кровоточащего тела существа, который был его отражением. Генри ушёл за седьмым копьём, но Уолтер знал, что он вернётся. Может быть, он не сможет помешать ему воткнуть седьмое копьё, но если Божьей милостью не умрёт на месте, не пустит Преемника Мудрости к восьмому копью, который внесёт в Дитя последнюю составляющую разрушения – Хаос. А пока здесь тяжело дышало Дитя… и Уолтеру требовалось отдохнуть перед последней схваткой. Всего минуту…

Он опустил голову на каменную плиту и сомкнул глаза, вслушиваясь в далёкий детский зов, который становился отчаяннее. Тело ломало, растягивало, жгло и выкручивало. Он закусил губу. Нельзя сдаться… Нужно терпеть, и скоро это будет позади, как плохой сон. Как вся его никчёмная жизнь казалась ему затянутым кошмаром после свершения Святого Успения. Нужно…

Он засыпал.

Времена, когда тяжесть копья казалась Генри невеликой, ушли безвозвратно. Копьё налилось свинцом и весило не меньше ста фунтов. Оно было как змея – норовило выскользнуть из липких пальцев и укатиться в сторону, где всё застилало белое марево. Марево… Генри нахумрился. Как так может быть: он же помнит, что здесь была арена, и был Уолтер, и багровое озеро… и Айлин. Теперь он их не видел. Что-то случилось с его глазами, или этот изменчивый мир опять терпел трансформацию. В любом случае, это не повод остановиться. Дымка дымкой – за её слоем по-прежнему шевелится издыхающее существо, которое нужно отправить в ад, откуда оно вышло. Он полз, и копьё покачивалось, со звоном постукивая о пол.

Вот оно. Шесть копий подрагивают вместе с агонизирующими движениями, и чёрные глаза-блюдца глядят на него с ненавистью и паникой. Нет, не хотел бы Генри, чтобы это существо освободилось от сковывающих его цепей. Он покрепче схватился за копьё и поднял над головой, вложив в это движение почти весь остаток сил. Белая дымка подступала. Двузубец нацелился на тушу.