Ричард умер. Приехали полицейские.
Неужели это и есть то, чего она так ждала? Айлин знала, что нет. Но почему-то её не покидало ощущение, что смерть Брейнтри связана с предстоящим событием – может, даже его часть, предвестник. Но что это за событие такое, если у него такие предвестники?
Страшно.
И Фрэнк тоже такой непонятный… будто что-то знает, но не хочет говорить. Вернее, хочет, да не может. Потому-то он и приходил, верно? Просто мы оба знаем, что в триста втором что-то неладно, и, может…
Стекло оросилось первыми тяжёлыми каплями. Они разбились вдребезги, дробясь на сотни крохотных искр, слились вновь и торопливо потекли вниз тонкими струйками, изгибаясь и наклоняясь. Прошла минута, струи слились в прозрачную пелену, размывающую вид из окна. Первый дождь сухой осени – конец лесным пожарам, конец знойной засухе, которая царила на восточном побережье всё лето. Айлин смотрела и смотрела на замысловатую игру небесной воды, но успокоение не наступало. Дыхание стало неровным, сердце застучало быстрее. Кровь взбудоражилась, делая её квартиру тесной и блеклой.
Что со мной происходит?
Не успела Айлин найти ответ на этот ёмкий вопрос, как снова затрезвонил дверной звонок. На этот раз – громко и нетерпеливо.
4
Человек в промокшем от дождя синем плаще стоял у двери и нажимал на кнопку. Видимо, тихая трель по ту сторону двери его не удовлетворила, и он три раза размеренно постучал кулаком.
Тук. Тук. Тук.
Генри видел его косо со спины. Длинные волосы, обрамляющие лицо человека, не давали разглядеть его хорошо. Впрочем, он особо не пытался. Слишком велико было потрясение.
Придя в себя, Генри обнаружил под собой что-то тёплое и мягкое, как слой лесного мха. Но мох был почему-то влажным и красным, отдающим солоноватым запахом. Едва Генри понял, что это такое, он вскочил на ноги, словно его ошпарило кипятком.
Он увидел узкий коридор, кое-как освещённый чередой ламп на потолке. Впереди коридор поворачивал, но до поворота к стене были прилеплены две двери, которые показались ему очень знакомыми. Но главное было в самом коридоре – Генри с первого взгляда показалось, что лампы светят через красный абажур и потому всё здесь видится в кровавых оттенках. Увы, это было не так – он понял это уже на второй секунде.
Тук. Тук. Тук.
Человек постучал во второй раз с той же убийственной неспешностью. Его удлинённая тень падала на мясной пол. Мясо было на стенах, на потолке, оно проступало сквозь поры бетона, как некая буйная растительность. Но это была не растительность, а именно мясо – красное, источающее кровь при надавливании. Оно захватило коридор подобно раковой опухоли, разрастающейся на больном органе. Под весом Генри на полу расплылась лужа крови, выдавленной из пор.
Но самое страшное – чем бы ни была эта аномалия, она была живой. Красная поверхность постоянно шевелилась, вспучиваясь тот тут, то там. Под покрытием словно шуровала бессчетная армия червяков. Иногда на мясе появлялись волдыри, наполненные гноистой массой, потом они лопались, окропляя окрестности серой соплевидной жидкостью. В этих местах мясо начало прорастать с удвоенной силой.
Организм. Большой живой организм, тупо завоёвывающий жизненное пространство. Других аналогий в задурманенную запахом крови голову Генри не пришло.
Человек в плаще будто и не замечал творящегося вокруг безумия. Он повернулся, двигаясь плавно, почти воздушно, и начал уходить в другой конец коридора – высокая худая фигура, молча удаляющаяся от Генри. Он вминал подошвами живую массу и смотрел вперёд, не оглядываясь по сторонам.
– Мама! – услышал Генри детский крик. – Мама, впусти меня! Мама!
Маленький мальчик в полосатой водолазке, такой безобидный и смертельно опасный, неистово колотил кулачками о ближайшую дверь. Голосок дрожал, угрожая перейти в истерический плач. Куда делось ледяное спокойствие, с которым он наблюдал за агонизирующим Брейнтри… Генри сжал кулаки.
Его нужно остановить.
Подкрасться сзади и наброситься, сжать в тисках объятия. Вряд ли мальчик успеет что-то предпринять. Он всего лишь ребёнок. Каким-то образом ему удалось затащить Ричарда на электрический стул, но он не сумеет отмести Генри, как пушинку.
Страх белой паутиной сковывал ноги. Генри подбирался к мальчику, не сводя глаз с затылка, с прямых каштановых волос. В конце концов, за этим он полез в этот ад, верно? Чтобы остановить маленького убийцу, не дать ему добраться до Айлин.
(а может, следующая жертва не она, а этот тип в плаще?)
Без разницы. Хотя Генри этот вариант ещё не рассматривал…
– Ну мама! Я хочу войти! Пожалуйста!
Мальчик явно был на грани. Генри подготовился к прыжку, уже уверенный в успехе атаки. Правда, он не очень отчётливо представлял, что последует после того, как парнишка окажется в его руках. Не станет же он хладнокровно бить в лицо, приговаривая: «Вот тебе за Джаспера, а вот за Синтию». Он… ладно, видно будет.
На двери висела табличка 302.
Генри замер, приглушённо вскрикнув от удивления. Он не мог не вскрикнуть. Это была дверь его квартиры! Обложенная стенами, кишащими мясом, покрытая пылью и уродливыми трещинами – но она!
– Мам…
Мальчик мгновенно обернулся, глаза расширились. Генри увидел в них страх и недовольство. Но больше всего – недовольство. Он понял, что проиграл в очередной раз. Сейчас мальчик испепелит его на месте ударом молнии из глаз. Пепел разнесёт по коридору, прилепит к живым стенам.
Но мальчик поступил гораздо проще. Он исчез. Только что стоял полуобернувшись, занося руку для очередного стука – и пропал. Генри лишь хлопнул глазами. Может, паренёк просто обманул его зрение, а на самом деле мчится прочь на всех парах?.. Он посмотрел по сторонам. Коридор оставался пустым и мясистым, лампы – тусклыми и жёлтыми, а на двери висела белая табличка с тройкой цифр.
Как во сне, Генри дёрнул за ручку двери. Заперто. Он услышал, как там, на другой стороне, клацнула натянувшаяся цепь. Оно и понятно. Если бы цепей не было, он бы давно выбрался…
Выбрался куда? В этот покрытый неведомой инфекцией коридор?
Но если это – его квартира, то следующая в ряду должна быть квартира Айлин; как раз та, куда минуту назад стучался странный человек с длинными волосами. И этот фантасмагорический коридор – дом Генри, вернее, неудавшаяся его копия.
Генри пошёл вперёд, стараясь ступать легко, но кровь всё равно брызгала из-под ног на каждом шагу. Отвратительно. Если бы он не был закалён предыдущими вылазками в этот мир безумия, то вряд ли смог бы сделать даже один шаг.
На соседней двери действительно была табличка, и Генри нисколько не удивился номеру на её поверхности: 303.
Квартира была заперта. Генри нарисовал в воображении, как Айлин смотрит в глазок, стучит ладонями о дверь, силится вырвать появившиеся многопудовые цепи и кричит, кричит… но потом он услышал, как внутри глухо стукнул засов замка, и облегчённо вздохнул. Никаких цепей не было. Квартира просто закрыта на замок, как и подобает поступить каждому благоразумному гражданину. Учитывая того типа, который ломался в дверь не столь давно, это было благоразумно вдвойне.
– Айлин? – неуверенно позвал Генри, постучавшись о дверь. – Вы там?
Он нажал на кнопку звонка. Тихо. Пара Таунсенд – Гелвин поменялась ролями в этом спектакле.
С ней… что-то произошло?
Нет, возразил Генри сам себе. Её просто там нет. Зачем ей быть в этом ужасном мире? Здесь только ты сам да человек в плаще, больше никого. Ну и слава Богу.
Он кивнул самому себе, ожидая взрыва облегчения. Взрыва не последовало. Генри по-прежнему стоял у наглухо закрытой двери с растущим, как моток колючей проволоки, беспокойством. Тут и там на стенах с ленивцей хлюпали лопающиеся волдыри.
Не верю.
Это было больше, чем просто интуиция; это была уверенность, подпитываемая неизвестным, но мощным источником. Генри знал, что Айлин там, за дверью – запертая, потерянная… бессильная. Хотя, может, сама не подозревает, что происходит. Но вскоре обязательно узнает – и тогда уже будет поздно. Если Генри до того времени не сможет с ней встретиться. Он навалился на дверь плечом:
