Получай, тварь!.. Ещё один удар. Прорезиненная подошва с размаху впилась в упругую кожу. Пальцы чудовища медленно, словно бы нехотя скользнули вниз. Генри не стал медлить и продолжил путь наверх, пропитанный адреналином и потом. Через пару мгновений он был вне досягаемости в темноте, в центральной комнате первого этажа. Будь он один, предпочёл бы свалиться кулем на пол и позволить себе ненадолго лишиться чувств; но за стенами была девушка, для которой каждая минута одиночества в этом месте была пыткой. Поэтому Генри не стал падать, хотя им овладела давящая, невыносимая усталость.

Нужно её успокоить. Поговорить через глазок, сказать, что всё будет хорошо…

Опёршись гудящей от боли рукой о стену, он заглянул в первый попавшийся глазок, струящийся слабым белым светом. Пустая камера, закрытая дверь. Следующий глазок – та же самая картина. Внизу, в подвале, тварь всё ещё копошилась, пытаясь подняться следом. Генри встревожился, вспомнив про человеческие пальцы на её руке. Может, монстр достаточно гибок, чтобы использовать лестницу? Вряд ли… По крайней мере, он на это надеялся.

Картина, открывшаяся из четвёртого глазка, заставила его похолодеть. Несомненно, это была та самая камера, где была Айлин – дверь открыта нараспашку, и даже трещины на бетоне кажутся знакомыми. Но самой девушки в камере не было. Генри быстро проверил другие глазки – пусто, только запертые камеры. Значит, Айлин вышла в коридор. Он прислушался к звукам.

Тишина. Только капает вода.

Разве?

Нет… Не только тишина. Ещё были голоса, затерянные в этой водной симфонии, слишком далёкие и тихие, чтобы разобрать, что они говорят. Женский и мужской. Дрожащий и невозмутимо-холодный. Айлин и кто-то ещё.

Вот чёрт…

Генри с проклятьями бросился в центр комнаты. Взяв в руки вентиль, попытался вспомнить, в какую сторону повернулся этаж. Кажется, направо. Или налево? А, один чёрт. Он крутанул вентиль влево, вызвав жуткий скрип, прокатившийся по этажам картавым эхом. Глазки закрылись, потом открылись снова. Подскочив к стене, Генри заглянул в отверстие. Камера с открытой дверью, на полу чёрная дыра. Отлично.

Но тут он вспомнил, что внизу его ждёт шепчущее чудовище. Он слышал, как монстр проводит рукой по перекладинам с сухим шуршанием. Тварь ждала. Она знала, что он вернётся, никуда не уйдёт.

Генри поставил ногу на лестницу. Снизу донёсся злорадный вздох, от которого солнечное сплетение набухло опухолью.

Это не решение! – пискнул испуганный голосок, который когда-то безуспешно уговаривал его не лезть в дыру. – Если повезло один раз, это не означает, что будет фартить вечно!

Всё так, дружище, равнодушно хмыкнул Генри. Всё так.

И спрыгнул вниз, где под лестницей притаилось существо без имени.

И снова поздною… Когда Генри наконец выбрался на первый этаж и вышел в коридор, тот, с кем говорила Айлин, уже ушёл. Сама она сидела у стены, прижавшись спиной, подтянув колени к подбородку, и бесцельно смотрела вперёд. Когда Генри подошёл к ней, девушка никак не отреагировала; кажется, даже не заметила его присутствия. Это напугало его больше всего.

Господи, что он с ней сотворил?

– Айлин? – спросил он осторожно, выговаривая по словам. – С тобой всё в порядке?

– Да, – ровно отозвалась она, так и не сводя взгляда со стены. Генри испытал облегчение, пусть небольшое.

– Кто-то здесь был?

– Да, – она повернула голову к нему. – Уолтер Салливан. Он сказал, его так зовут.

– И… что он делал?

– Ничего, – она качнула головой. – Вернул мне мою куклу, которую я подарила в детстве. Знаешь, я, оказывается, встречала его раньше.

Кукла и вправду лежала у ног, подмигивая Генри единственным левым глазом. Та самая, которую человек в плаще пытался «подарить» ему на лестничной площадке. Генри вспомнил, как она хрустнула под его ботинком.

– Я думала, он убил тебя, – сказала Айлин. От бесстрастности её голоса по спине Генри побежали мурашки. Нет, с ней было не всё в порядке. Определённо не всё. – Он сказал, что ты придёшь, но я ему не поверила.

Генри неуклюже попытался ввернуть всё в шутку:

– Ну, по крайней мере, у меня был хороший шанс полечь там, так что ты ошибалась не сильно.

Айлин промолчала. У Генри возникло непреодолимое желание убраться отсюда – куда угодно, хоть даже в самый тёмный и холодный уголок мира.

– Айлин, ты сможешь идти?

– Да, наверное, – она поднялась с пола, даже не посмотрев на злосчастную куклу. – Куда мы пойдём?

– Вниз, – сказал Генри. – Поищем дверь. Она должна там быть.

– Хоро… – Айлин запнулась, заметив, что его рубашка безжалостно распорота по шву. – Господи, Генри, что с тобой случилось?

– Ничего, – он пожал плечами. – Я бы сказал… ничего.

А если что-то и было, оно теперь мертво.

Айлин смотрела на него снизу вверх – может быть, выискивала на лице ложь, а может, поддержку. После паузы она изрекла:

– Он сказал, что убьёт нас.

Вот этого Генри не ожидал.

– Что?!

– Сказал, что не хочет нас убивать, но должен, – продолжила она. Ещё один слизняк закончил своё бренное существование, шмякнувшись на пол. – Он сказал, что я – Возрождённая Мать, и это предопределяет всё. Я спросила, что это означает… но он только улыбнулся. И ушёл.

Она всхлипнула совсем по-детски, давая прорваться тому, что скрывалось за безразличной маской апатии – затхлому ужасу и безнадёге, в которую погрузили её слова человека в плаще. Из глаз выкатилась первая слезинка, за ней последовала другая, и Айлин безутешно разрыдалась, припав к груди Генри, больше не в силах сказать ни слова. Слова покинули его тоже – он лишь обнял её за плечо, потрясённо разглядывая белые, слишком белые стены фантастической тюрьмы.

Спустились они без особых неприятностей по той же «Горе-2» (так её называл про себя Таунсенд), с помощью которой Генри выбрался из подвала. В этот раз первой пошла Айлин, медленно шагая по снижающемуся нагромождению столов. Генри держал её за свободную от куклы руку, пока мог, потом полез сам.

Оказавшись внизу, Генри первым делом прислушался к звукам из коридора. Тихо. Конечно, иначе и не могло быть – ведь он сам убил эту тварь, но в душе ещё зрело подозрение. На искажённой «обратной стороне» нужно быть готовым к любым сюрпризам, даже к самым неприятным.

Но этот монстр был мёртв на все сто. Предложив Айлин отвернуться, Генри открыл дверь с неприятным ощущением в желудке. Он видел разных чудовищ за последние дни, но такого тошнотворного встречать ещё не доводилось. Генри был уверен – если бы вместо собак-кровососов из мужского туалета метро вывалились такие создания, он бы точно тронулся рассудком.

Толстая одежда, слившаяся с кожей… гноистое пухлое тело, сочащееся нарывами… и маленькие, детские руки. И головы…

Эту картину Генри увидел, когда существо перестало шевелиться под его исступлёнными ударами, и он открыл дверь в комнату с дырой, спеша увидеть, что за существо он прикончил. Из мазутно-вязкого полумрака на него с укором смотрели две головы – непропорционально маленькие на таком огромном теле, свесившиеся в разные стороны. Головы младенцев. Одна голова причудливо вывалила серый язык и прикрыла веки. А вторая смотрела на Генри неживым взором – ярко-жёлтыми белками глаз и крохотными зрачками, один из которых закатился за веко.

Дети.

Не смотри на него, приказывал себе Генри, сосредоточенно уставившись на истекающий водой потолок. Иди вперёд. Он прошёл в коридор, увлекая Айлин за собой. Не забыл прикрыть за собой дверь, чтобы жуткая тварь снова потонула во мгле.

– Здесь слишком темно, – прошептала Айлин. – Как мы найдём дверь?

– Нам не нужно искать, – ответил Генри, почему-то тоже шёпотом. – Мне кажется, я знаю, куда нам нужно ид…

Громкий звук плещущейся воды оборвал его на середине. Звук доносился слева – на слух около тридцати футов, гулкий и приглушённый, что означало наличие стены между ними и источником. Генри не понадобилось делать сложные логические выкладки, чтобы понять, откуда дует ветер. В горячке разборки с чудовищем он начисто забыл о работнике приюта «Дом Желаний». Непростительная халатность.