Но Вера Васильевна решила как можно быстрее выжить Валентина из родительского дома. И вот солидная, тридцатипятилетняя женщина начала против него войну. А так как душа у этой женщины была мелкой и гнусной, то и воевала она по-гнусному.

Высокая, солнечная комната, построенная для радостной жизни советских людей, была перегорожена шкафами на две неравные части. Узкую и мрачную, как каземат, мачеха отвела Валентину, а в светлой и просторной поселила кошку Машку. Мачеха отобрала у пасынка все постельное белье и заставила его спать на голых досках, а для кошки Машки была постелена на тахте мягкая медвежья шкура.

Отец знал обо всем этом и молчал. Для того, чтобы не раздражать Веру Васильевну, отец даже не разговаривал с сыном. Каждый день отец пересылал сыну из одной комнаты в другую десять рублей, надеясь, что тот сам прокормится та них.

И хотя жить на сухомятке было нелегко, Валентин готов был примириться и с этим, лишь бы только ему позволили спокойно окончить школу. А мачеха не хотела считаться ни с чем. Достаточно было только пасынку взять в руки книгу, как мачеха тут же гасила электричество. Валентин переносил приготовление уроков на утро, а утром Вера Васильевна демонстративно начинала разучивать вокализы. Если же петь ей было лень, она включала мотор пылесоса.

Валентин Мраморов молча нес свой тяжелый крест. Юноше было стыдно за свою мачеху и за своего отца, и он поэтому никому не жаловался на те издевательства, которые чинились над ним в родном доме. Мы, наверное, так бы и не узнали, что происходило в квартире Мраморовых, если бы не сама Вера Васильевна.

В ночь перед выпускным экзаменом, когда в других семьях родители помогали своим детям как можно лучше подготовиться к торжественному дню их жизни, Вера Васильевна устроила у себя на квартире возмутительный дебош. Она порвала учебные записи Валентина, бросила ему в голову цветочную вазу и выгнала в одной майке из дому.

Но юноша не остался на улице, как этого хотелось его мачехе. Первый же человек, который встретил в подъезде полураздетого и продрогшего паренька, взял его за руку и привел к себе в дом. Этот человек успокоил Валентина, дал ему согреться и уложил спать в своей комнате.

А когда наступило утро, гостеприимный хозяин — а это был студент Тимирязевской академии комсомолец Владимир Красавин — накормил Валентина, одолжил ему свой костюм и отправил в школу.

— Желаю успеха!

И Валентин сдал успешно свой первый экзамен, но когда он вышел из зала, нервы его не выдержали, и он, сбившись в какой-то темный угол, горько заплакал.

Парню было обидно за свою судьбу. И в самом деле, товарищи пришли сегодня в школу в своих лучших, праздничных костюмах, а на нем чужой пиджак. Товарищей ждут дома родные, их поздравят с первым успехом, только он один останется без поздравлений. Да какие там поздравления! У него же, собственно, нет даже дома, куда пойти.

"Один, как перст, на всем белом свете!" — думалось Валентину.

Но не в характере советских людей оставлять человека одного в его горе. И хотя Владимир Красавин тоже сдавал в этот день экзамен у себя в академии, тем не менее он выкроил время, забежал в школу и предупредил членов комсомольского комитета о тяжелом душевном состоянии Валентина. И комсомольцы пришли на помощь своему товарищу. Они разыскали Валентина в том углу, где он спрятался, вытащили его на солнце, подбодрили и повели с собой. Комсомольцы успели уже переговорить со своими родителями, и пятнадцать семей раскрыли перед Валентином двери в свои квартиры. Пятнадцать матерей сказали ему: "Приходи к нам в дом и будь нам сыном". И только одна дверь по-прежнему осталась перед ним закрытой. Валентина не было дома день, два, три, а мачеха даже не поинтересовалась, где же он.

Жестокость мачехи выглядела столь неправдоподобной, что школьные товарищи Валентина решили даже сходить на квартиру Мраморовых, чтобы посмотреть, как же выглядит эта бессердечная особа. И они были в ее квартире. Они увидели в мрачном углу за шкафом голые доски, на которых приходилось спать их товарищу, затем они осмотрели пушистую шкуру медведя, на которой нежилась кошка Машка, Этот осмотр так взволновал ребят, что они прямо из квартиры Мраморовых пришли к нам в редакцию. И вот они сидят перед нами, два Владика, два представителя комсомольской группы десятого класса — Владик Расовский и Владик Барабанов, — и горячо рассказывают о судьбе своего товарища, его злой мачехе и его отце Владимире Саввиче.

— А вы видели этого отца?

— Видели, но не разговаривали.

— Почему?

— Не имело смысла, — сказал один из Владиков. — Вот если бы Владимир Саввич был не тряпкой, а настоящим мужчиной, мы, конечно, поговорили бы с ним от имени комсомольской группы нашего класса, а сейчас такой разговор не принес бы никакой пользы Валентину.

— Вы знаете, что сказал отец своему сыну? — добавил, вступая в разговор, второй Владик. — Отец сказал: "Ты не должен осуждать Веру Васильевну. Ты должен, как комсомолец, перевоспитать ее, сделать из злой женщины добрую советскую мачеху".

Эта фраза вызвала горькую усмешку у Владика Расовского.

— Эта женщина с деревянным сердцем, — сказал он, — у нее нет никакого чувства, а есть одни только пережитки.

— Про такую мать-мачеху надо бы написать в газете, — сказал Владик Барабанов. А Владик Расовский добавил:

— Только у нашей комсомольской группы есть одна просьба к редакции, печатайте этот материал не сейчас, а после двадцать пятого.

— Почему?

— В школе идут экзамены, и наша группа не хотела бы в эти ответственные дни волновать Валентина Мраморова.

И, уже прощаясь у дверей, один из Владиков сказал:

— Когда будете писать о мачехе, напишите несколько слов и про отца. У этого человека тоже много некрасивых пережитков.

Двадцать пятое осталось наконец позади, и, к общей радости всей школы, Валентин Мраморов, благополучно сдав выпускные экзамены, получил аттестат зрелости.

И вот, повествуя сегодня об этом событии, мы не могли не рассказать и о злой мачехе Валентина, чинившей всякие козни этому юноше, и о его друзьях-комсомольцах, которые в тяжелую минуту жизни подали своему товарищу руку помощи и дали ему возможность окончить школу.

Но было бы неправильно поставить на этом месте нашего повествования точку, не сказав несколько слов об отце Валентина, который оказался, к сожалению, не среди добрых друзей своего сына, а среди его недругов. Кто же этот отец, который позволил злой и вздорной женщине в течение трех лет издеваться над его ребенком? Может быть, это какой-нибудь невежественный, отсталый человек? Увы! Владимир Саввич является профессором одного из московских институтов. Этот человек считает себя большим специалистом в вопросах воспитания молодого поколения. О том, каким воспитателем оказался В. С. Мраморов в своем собственном доме, рассказывает печальная история его сына.

1949 г.

Летом прошлого года, колеся по южным районам Украины, я оказался в Карцеве. Дом приезжих был закрыт по случаю капитального ремонта, поэтому мне волей-неволей пришлось отправиться с чемоданом в райком комсомола.

— Вы на уборочную? — спросил секретарь.

— Так точно.

— Это хорошо. Урожай у нас богатый. И насчет ночлега не беспокойтесь. Обеспечим. У нашего учстата большая квартира.

Я не любил останавливаться в командировках на частных квартирах, поэтому, показав на райкомовский диван, сказал секретарю:

— Разрешите остаться здесь?

— Зря отказываетесь, — сказал секретарь. — Здесь жестко и неудобно. Кроме того, будет неплохо, если вы поближе познакомитесь с нашей Наденькой и как следует проберете ее.

— За что?

— За отсталость во взглядах. По паспорту Наденьке двадцать лет, а по образу мыслей — это давно прошедшее время. Работает она, как департаментский чиновник: от сих до сих. В девять приходит, в шесть уходит.

— Она всегда работала так?

— Нет. Прежде Надя была другим человеком. Пела в хоркружке, стометровку бегала за тринадцать с половиной секунд. А сейчас ни о чем, кроме домашнего хозяйства, и думать не желает. И как будто откуда такая метаморфоза? Муж у нее — активист, танцор, весельчак. Ну что там говорить: душа общества! Мы его недавно председателем районного комитета физкультуры выдвинули.