Геринг начал свои показания издалека. Он поведал суду о дне своего рождения, о школе, где учился, об улицах, по которым совершал свои послеобеденные прогулки. Все это понадобилось Герингу для того, чтобы сказать, что всю свою жизнь он искал ответа на вечный вопрос — в чем же смысл жизни. И никто не мог дать ему удовлетворительного ответа. Только один человек нашел этот ответ, и он, Геринг, посвятил этому человеку свою жизнь… Он сделал все, чтобы распространить учение этого человека, и помог ему овладеть высшей властью в государстве.

На суде выяснилось, что Геринг недолго занимался философскими поисками. Своего пророка он встретил в одной мюнхенской пивной. Что из того, что у пророка были усики сутенера, зато он сразу излечил своего ученика от всех душевных треволнений. Гитлер дал Герингу дубинку и попросил его сколотить банду головорезов. Это был первый отряд СА, который ходил вслед за Гитлером на рабочие собрания и кастетами помогал будущему фюреру расправляться с политическими противниками. Мы знаем, что делали потом головорезы из СА. Они были организаторами еврейских погромов в Берлине, они расстреливали наших колхозников на Украине, они жгли партизан в Югославии.

И вот сейчас Геринг говорит об этих молодчиках из СА со слезой в голосе: "Я очень люблю и горжусь членами штурмовых отрядов. Они помогли нам прийти к власти".

Геринг говорит белыми стихами не только о фашистских штурмовиках, но и о гестаповцах, членах СС. Он, конечно, старательно обходит все те злодеяния, которые творились гитлеровцами. Защитник Штамер всячески помогает в этом Герингу. Если при допросе свидетелей защиты Штамер подготавливал не только вопросы, но и ответы, то сегодня всем совершенно ясно: уже не Штамер, а сам Геринг определяет ход допроса. Немецкий адвокат задает только те вопросы, которые удобны подсудимому. Линия поведения Геринга весьма прозрачна. Он решил оправдать германский фашизм во всех его чудовищных преступлениях.

— Да, мы захватили власть, создали концлагеря, гестапо, вооружились, но все это было направлено не против человечества и человечности, а только против красной опасности.

Геринг повторяет сказки о связях Германской коммунистической партии с советским посольством. Он говорит об агрессивных намерениях России. Битый рейхсмаршал просит суд записать в актив нацизма не только фашистские злодеяния в самой Германии, но и ту помощь, которую оказали гитлеровцы в разгроме испанской революции:

"Я дал Франко самолеты для того, чтобы перебросить его войска из Африки в Испанию, я снабдил его вооружением".

Геринг заявил на суде: "Я помогал Франко по двум причинам: во-первых, чтобы воспрепятствовать распространению коммунизма и, во-вторых, чтобы подготовить летные кадры для будущей большой войны. Я тогда же предложил нашим промышленникам сконструировать такой самолет, который может долететь до Америки и возвратиться обратно".

На Гернике немцы учились бомбить Лондон, Варшаву, Киев и нацеливались на Нью-Йорк. Над этим следовало бы подумать всем тем, кто страдает короткой памятью. Но Геринг говорит не только во-вторых, он всюду демонстративно подчеркивает во-первых.

Главное — это борьба с коммунистической опасностью. Вот якобы где то зло, от которого фашизм хотел спасти человечество.

Коммунистическая опасность! Что, собственно, заставило Геринга вытащить сейчас на свет божий эту давно развенчанную легенду? Оказывается, не что, а кто.

Несколько дней назад командир двести третьего зенитного батальона американский подполковник Франк Эбэ обратился со страниц местной военной газеты с приказом, в котором писал:

"Мне сообщили, что моральное состояние гражданского населения Вюрцбурга было нарушено выступлением британского политического деятеля в Соединенных Штатах (Эбэ имеет в виду антисоветскую речь Черчилля в Фултоне), в котором он коснулся нашего союзника — русского народа. Я слышал, как некоторые военные выражали свое согласие с этим утверждением в присутствии немецких фрейлейн. Это нужно немедленно прекратить. Я не потерплю каких-либо пренебрежительных замечаний по адресу наших союзников в разговоре с немцами… Не допускайте, чтобы мнение ваших фрейлейн оказывало на вас влияние. Фрейлейн воспитывали в атмосфере ненависти и нетерпимости по отношению ко всем нациям мира, кроме так называемой высшей расы, с которой мы только сейчас справились. Миллионы русских солдат и гражданского населения погибли ради спасения наших шкур. Помните это. Если пропаганда пытается заставить вас ненавидеть русских, остановитесь и подумайте: они умирали и за вас также. Я не близок к красным, и я не красный, но русские — наши союзники. У них есть характер, и у меня нет желания снова сражаться. Обдумайте это, вас предупредили".

Очень хороший приказ издал подполковник Эбэ. И хотя он адресован только к Вюрцбургу, мне приходится цитировать его, говоря о Нюрнбергском процессе. Слушая Геринга, каждый из нас, присутствующих на процессе, не мог не задать себе вопроса: откуда такая информированность у подсудимого? Геринг не фрейлейн для солдатских утех, и вряд ли какой-нибудь американский солдат делился с ним своими откровениями. Значит, кто-то другой перестукивается с преступником через толстые тюремные стены. Кто же? Герман Геринг не только читал речь Черчилля. Он цитировал ее. Хвалил.

Я не знаю, как Черчилль отнесется к рукопожатию Геринга. Что же касается Геринга, то бывший рейхсмаршал делает из речи бывшего премьера свои выводы и старается петь ему в унисон. Что может быть позорнее этого дуэта?

Говорят, что утопающий ради спасения готов ухватиться даже за змею. Вряд ли, однако, это спасет Геринга от виселицы. Мир знает хорошо, что несут за собой все эти "спасители человечества" от красной опасности.

Этого свидетеля Геринг считал главным козырем своей защиты. Его появлению в Трибунале предшествовала довольно шумная реклама, организованная немецкими адвокатами. Полтора месяца назад защитник Штамер впервые назвал фамилию Далеруса, и с тех пор на каждой пресс-конференции он повторял ее. "Я списался с Далерусом". "Далерус согласился быть свидетелем по делу Геринга". "Далерус выехал из Стокгольма". "Далерус прибыл в Париж".

По делу Геринга уже выступили все свидетели. Бывший рейхсмаршал уже попал под перекрестный допрос обвинителей. И вдруг мы снова услышали фамилию Далеруса. Защитник Штамер выступил со специальным сообщением: в Нюрнберг прибыл Далерус.

Ну и что дальше?

Штамер просил суд сделать для этого опоздавшего свидетеля исключение и разрешить защите допросить его в нарушение установленного порядка вне очереди. Каждому было ясно: и это опоздание и специальное ходатайство защиты — дело не случайное, а обдуманное. Защите хотелось придать элемент сенсационности не только показаниям свидетеля Далеруса, но и самому факту его появления на суде.

Кто же этот свидетель и почему защита возлагала на него такие большие надежды? Злодеяния гитлеровцев против мира и человечности носят столь чудовищный характер, что их трудно чем-нибудь оправдать. Далерус — иностранец, и этот иностранец должен был, по замыслу Штамера, если не оправдать, то хотя бы как-то облагородить одну из самых мрачных фигур гитлеризма. На Далеруса защитой была возложена неблагодарная задача — доказать суду, что даже среди кровавой стаи фашистских коршунов имелись миролюбивые голуби и что одним из таких голубков был Герман Геринг. На каких же фактах должен был строить Далерус свои доказательства?

Август 1939 года. Гитлеровская Германия готовится к вторжению в Польшу. Это было уже третье европейское государство, которое собирались проглотить фашистские агрессоры. Если марш на Австрию и Чехословакию сошел Германии благодаря Мюнхену безнаказанно, то поход на Варшаву мог вооружить против Гитлера всю Европу. Нацистам срочно потребовался второй Мюнхен для того, чтобы развязать себе руки на Востоке. За организацию такой конференции как раз и взялся Геринг. И вот между Лондоном и Берлином замелькала фигура таинственного курьера Далеруса. Этот курьер успевал делать иногда по три конца в сутки. Утром он разговаривал с Герингом, днем с Чемберленом, а вечером с Гитлером. Далерус не был ни немцем, ни англичанином. Он не имел никакого дипломатического ранга. Что же заставляло его совершать столь утомительное путешествие? Далерус уверяет нас сейчас, что его поступками руководили бескорыстие и любовь к миру. Нам вообще подозрительно бескорыстие человека, который был в одинаковом доверии у двух таких «деятелей», как Геринг и Чемберлен. Вряд ли кого-либо воодушевит даже то обстоятельство, что этот доверенный был шведом.