Прошел год, и управляющий трестом Курчявый решил выдвинуть Дракина на самостоятельную работу и назначил его заведующим отделом кадров райконторы. Почти тут же обком союза работников коммунально-жилищного строительства рекомендовал Петю председателем постройкома, а райком комсомола — секретарем организации влксм.

— Как секретарем? Дракин же не комсомолец!

— Комсомолец, — отвечает секретарь райкома. — Я сам видел у него справку за подписью Чехловой.

Четыре года назад райком комсомола Железнодорожного района исключил Дракина из комсомола за взяточничество и понуждение подчиненных к сожительству. И вдруг теперь тот же самый райком выдал Дракину справку о том, что он снят с учета для перехода из одного райкома в другой. Как же это могло случиться?

— Сама не знаю! — признается Чехлова. — Пришел ко мне парень, поплакался, сказал, что у него в поезде вытащили документы, а я поверила ему.

Легко получив справку, Дракин решил получить и паспорт. С этой целью он написал отношение начальнику областной милиции на бланке управляющего трестом (благо тов. Курчявый доверил ему не только чистые бланки, по и круглую гербовую печать):

"4 июня у заведующего отделом кадров и спецчасти П. З. Дракина в поезде были похищены личные документы: паспорт, военный и комсомольский билеты и 600 рублей деньгами…"

И начальник паспортного отдела областного управления милиции наложил резолюцию: "Учитывая выдающиеся заслуги Дракина и ходатайство треста, выдать паспорт без применения штрафа".

Трудно сказать, что работники областной милиции подразумевали под "выдающимися заслугами". Всю свою жизнь Петя Дракин занимался одной уголовщиной. В «Стройтресте» он не только брал взятки, как когда-то к трамвайном парке, но и совершал растраты. Деятельность Дракина нанесла большой ущерб тресту, и не только ему. Дракин украл много тысяч профсоюзных и комсомольских денег. И он, может быть, продолжал бы красть с помощью ротозеев и до сих пор, да спасибо работникам райвоенкомата. Не так давно Дракин обратился к ним с просьбой выдать ему новый военный билет:

— Старый у меня украли в поезде.

Дракин представил в подтверждение какую-то справку не то из милиции, не то из комсомола, но работники военкомата взяли эту справку под сомнение, произвели проверку и установили, что перед ними преступник. Дракин был арестован и снова оказался на скамье подсудимых. В первый день суда Дракин сидел и мычал.

— Вы что, не желаете отвечать? — спросил прокурор.

— Не желаю.

- Почему?

— Мы психи, — сказал Дракин и, поймав муху, проглотил ее.

Из всех видов душевных болезней Петя Дракин симулировал самую противную. Его тошнило, но он, тем не менее, продолжал ловить и глотать мух. В ходе судебного разбирательства пришлось сделать перерыв и вызвать врачей. Врачи осмотрели Дракина и сказали:

- Подсудимый здоров.

— Значит, меня можно судить?

— Можно.

— Зачем же я тогда глотал эту дрянь? — цинично спросил Дракин.

Я смотрю на Дракина, слушаю его показания и не понимаю: как мог этот человек так долго оставаться неразоблаченным? Кто его оберегал, выводил из-под удара? Проходимцу покровительствовала самая обыкновенная беспечность, которой страдали некоторые комсомольские и советские работники города. Это и было самым страшным в деле Дракина. К сожалению, в зале суда ротозеи не присутствовали ни в качестве обвиняемых, ни даже в качестве свидетелей. А жаль…

1952 г.

Вечером Валериан забежал к Сергею Петровичу.

— Дядя Сережа, поздравь, я женюсь!

— На ком? Не на Маше ли?

— Вспомнил вчерашний день! С Машей я уже две недели не разговариваю. Я женюсь на Вере. Да ты ее не знаешь, не гадай. Меня самого познакомили с Верой только в четверг.

Сергей Петрович удивленно посмотрел на племянника.

— В четверг познакомились, а во вторник ты уже жениться собрался? Странно. А ты сказал отцу про свою женитьбу?

— Распишусь, тогда и скажу.

— Зря ты обижаешь отца. Пойди посоветуйся, а вдруг он будет против?

— Старик будет против, так я напущу на него старуху. Мы вдвоем всегда его окрутим.

Дня через два за вечерним чаем, потянувшись через стол к банке с вареньем, Валериан так, между прочим сказал родителям:

— А я решил жениться.

— Это что, серьезно?

— Да, у меня все уже обдумано до мелочей. Завтра утром я созваниваюсь с Верой по автомату и жду ее по дороге в институт, в загсе. А вечером мать жарит гуся и устраивает нам небольшую свадьбу, так кувертов на двенадцать, чтобы пригласить самых близких.

Отец Валериана отодвинул от себя недопитый стакан чаю и сказал:

— По автомату приглашают девушек на каток или на танцы, а не в загс. Так, с бухты-барахты, свадьбы не устраивают. Вы еще походите с Верой, узнайте друг друга.

— Сколько же прикажешь нам ходить? Неделю, месяц, полгода?

— А хоть бы и весь год. Времени на дружбу не жалеют, Люди женятся не на день, а на всю жизнь.

— Год? — переспросил Валериан и расхохотался. — А ну, мать, объясни-ка старику, что любовь с первого взгляда крепче всякой другой любви!

Но мать на этот раз заняла сторону отца. И как сын ни спорил, сколько ни возмущался, мать, так же как и отец, была против скороспелой женитьбы.

— Ну и не надо, обойдусь без вас! — отрезал сын. — Я человек взрослый и могу жениться на ком хочу и когда хочу.

Конечно, взрослый человек сам определяет свою судьбу, и Валериан мог в любой день зарегистрировать свой брак в загсе и без согласия родителей. Это было его правом, но следовало ли пользоваться этим формальным правом?

Валериану Байбакову в день размолвки с родителями минуло двадцать семь лет. И все эти двадцать семь лет он прожил за спиной отца, так и не узнав, как выглядит хлеб, заработанный своим собственным трудом.

— Что же тут удивительного? — оправдывается он. — Я учусь.

Учеба — тоже труд. Но и к этому труду Валериан относился весьма легкомысленно. За четыре года он сменил три вуза и ко дню своей женитьбы был всего на втором курсе. Из-за плохой успеваемости ему даже не выплачивали стипендии.

— На какие же шиши ты собираешься жить с женой? — спрашивал отец.

— Ничего, обернемся как-нибудь на ее зарплату, — отвечал сын.

Валериан Байбаков надеялся на заработки своей будущей супруги, хотя самой этой супруге тоже нужно было учиться. У Веры не было даже законченного среднего образования, а будущий муж вместо того, чтобы посадить девушку за книги, собирался перейти на ее иждивение.

— У меня нет другого выхода, — говорил Валериан отцу. — Я люблю ее.

— Кто любит, тот умеет ждать. Окончи сначала институт, а потом и обзаводись семьей.

Но вместо того, чтобы прислушаться к разумным доводам своих родителей, Валериан громко хлопнул дверью и ушел из дому. Сын устроил свадьбу на стороне и поселился с Верой у кого-то из знакомых.

— Ты не бойся, это ненадолго, — говорил муж молодой жене, — старики будут еще ползать у меня в ногах и умолять вернуться.

Валериан рассчитывал, что родители посердятся месяц — другой, а затем соскучатся, смилостивятся и заберут к себе молодоженов на все готовое. Но его надежды не оправдались. На сей раз родители рассердились серьезно. Сын и прежде доставлял им не много радости. И вот теперь, в довершение ко всему — легкомысленный, скороспелый брак. Матери было так горько, что она даже слегла в постель от огорчения.

Но мать расстраивалась зря. Самостоятельная жизнь принесла ее сыну кое-какую пользу: Валериан стал лучше учиться. Это и понятно, ибо отстающим не давали стипендии. Но одно дело — стипендия холостяку, а другое — женатому человеку. И хотя мать втайне от отца помогала сыну, все это, однако, было не то. Сыну хотелось жить, как прежде: под родительским крылышком да на широкую ногу. Но отец был против.

— Учись жить самостоятельно, — сказал он. — Слава богу, человек ты крепкий, здоровый.

Сын пожаловался на отца директору института, в котором учился, но не нашел сочувствия. Директор сказал Валериану: