— Не страшно. Я позвоню тебе, когда приеду. Постараюсь успеть на твой день рождения. Уже подарок приготовила…
— Спасибо. Ты настоящий друг. Познакомишься с моими родителями. А то матушка уже всю плешь проела…
— Познакомиться? — девушка задумалась.
— Только попробуй отказаться! — парень сразу предупредил. — На всю жизнь обижусь…
— Но ведь это означает…
— А ты как думала?
— Ты хочешь…
— Да. Хочу, чтобы ты стала моей женой.
— Пожалуй, — она вдруг улыбнулась, — через год мы сможем себе это позволить, конечно, если ты не передумаешь.
— Не передумаю. Не дождешься.
Теперь девушка даже рассмеялась.
— Ладно, поживем — увидим. Я не против.
— Кажется, я покину Мениолу самым счастливым человеком на свете. А летел сюда такой угрюмый…
Улыбка любимой женщины окончательно вернула парня к нормальной жизни. Огромная тяжесть свалилась с плеч. Хоть он и был уверен, что Вейя жива, но пока не увидел её, пока не поговорил…
Новиков тоже улыбнулся в ответ. Теперь любые слова вдруг перестали нести смысловое значение. Они стали излишни. Родственные души понимали друг друга без слов. Достаточно одного взгляда…
8
Похоронная церемония состоялась на рассвете. Тело кремировали ночью. Проститься не дали, намекая на этические мотивы. Слишком плохо выглядит покойная, что немудрено после такой ужасной катастрофы.
На Мениоле умерших людей не закапывают в землю. Кремация — традиционная процедура. Кладбище похоже на один огромный памятник, где множество поминальных ячеек занято церемониальными урнами с прахом усопших людей.
Однако, капитана Вейю — героя Галактического Альянса — хоронили с соблюдением несколько иных традиций. Славка о них мало что знал.
В столице Мениолы есть особый парк, а в парке — аллея Героев. Страшное зрелище. Вдоль широкой аллеи, словно клыки, установлены высокие монументы из черного базальта. Как правило, посетитель видит улыбающиеся и жизнерадостные лица героев Альянса. Монументы навечно запечатлели людей, прославивших свою Отчизну. Так сразу и не поймешь, что ты пришел на кладбище. Но каждый монумент хранит в себе прах усопшего героя.
Когда Новиков заметил свежий памятник, а на нем красочное изображение капитана Вейи в военной форме и с ромбообразным орденом на груди, изображение его Кати, парню вдруг на секунду сделалось дурно. Убедительно, черт возьми! Он почти поверил в смерть любимого человека, словно не было ночного разговора, словно девушка на самом деле погибла. Печальная атмосфера, царящая в парке, да еще мороз, темень и снег сделали свое дело. А около пятисот человек, держа в руках живые траурные фонарики, пришли проститься с покойной. Их разговоры и вздохи, дополнили мрачную картину. Множество светлячков вспыхнули на земле, осветив аллею.
Официальная часть церемонии началась с первыми лучами восходящего холодного солнца. Желтоватый блеклый свет, проникая из-за туч, стал постепенно вытеснять полумрак.
Почетный караул занял свое место, образовав широкий коридор, оттеснив людей от памятника и расколов их на две группы. Взвод спецназа шестнадцатого Управления торжественно и печально выполнял почетную миссию.
По импровизированному коридору прошел человек в военной форме с генеральскими погонами. Это был руководитель оперативно-тактической разведки. Ему поручили произнести прощальную речь от лица коллег по работе. Он остановился возле монумента, затем его тихий, но уверенный голос заставил собравшихся людей замолчать.
Здесь тоже не говорят плохо о покойниках. Здесь тоже смешивают смерть с идеологическими веяниями, обещая бороться с врагом с ещё большим усердием. Здесь чтят своих героев, превратив обычного человека в красочного идола. Оставшиеся в живых должны равняться на идола, а молодое поколение — подавно и беспрекословно.
Дима пытался переводить речь на русский язык, но очень быстро замолчал. Эмоции не позволили. Новикову стало тошно. Не похороны, а политический митинг. Основная мысль оратора — во всех смертных грехах виноваты итроники. Политика, политика и ещё раз злобная политика. Немудрено, что Дима, привыкший жить в более свободном обществе постсоветской России, даже не помышляет об исторической родине. Хотя, справедливости ради, надо отметить, что политизация распространяется лишь на официальные церемонии и мало затрагивает обычный быт и простые человеческие взаимоотношения. Но в душе каждого жителя Мениолы существует своеобразная памятка, разрешающая делать одно и запрещающая делать что-то другое. Табу.
«Ничем они не лучше нас, — думал Славка, — но и не хуже. Люди везде остаются людьми. Не очень давно мы отпочковались от общих предков. Тридцать или сорок тысячелетий назад, около того. Для истории Галактики — отрезок мизерный. Мгновения. Но, по крайней мере, на Мениоле нет нищих и калек. И планету они не загадили, как мы».
Рассвело. Повалил снег. Мороз вдруг ослаб.
После официальной речи высказались все желающие. Люди говорили просто и от души. У Вейи не было многочисленных недоброжелателей. Её никто особо не любил, но и не желал зла. Сослуживцы сочувствовали, близко к сердцу восприняв утрату. Они подходили к генералу, к Диме, к Славке, утешали. Изела вдруг разревелась. Даже мама не могла её успокоить. Влажные глаза Димы вывернули наизнанку душу Новикова. Ему стало жаль парня. Славка обнял человека и прижал к себе. Дима готов был заплакать.
Генерал Кам, но так же нельзя! Конспирация конспирацией, но зачем мучить ни в чем не повинных людей?
Взгляд Кама вернул Новикова в реальный мир. Взгляд сказал: «Терпи. Так надо. На нас смотрит противник».
Проклятая жизнь! Проклятая война невидимых врагов! Проклятый шпионаж! Проклятые итроники! Как же это глупо!
Мир сошел с ума…
Два солдата, держа перед собой капсулу с прахом капитана Вейи, медленно и торжественно, чеканя каждый шаг, приблизились к монументу. Зазвучала незнакомая музыка. Все военные встали по стойке смирно. Черный камень мгновенно проглотил серебристый шар и наглухо закрыл отверстие. Изображение Вейи тут же ожило. Девушка добродушно улыбнулась живым, словно прощалась. Женщины заплакали. Даже у Славки невольно проступили слезы на глазах. А затем картинка медленно угасла, изображение окаменело. Вот и всё. Только улыбка осталась в памяти…
Люди молча постояли возле монумента, склонив головы, отдавая последнюю дань усопшему человеку, а потом начали медленно расходиться.
Прощальная церемония закончилась.
А жизнь продолжается…
* * *
Славка не запомнил, как вернулся в дом генерала, как отказался от еды, как долго валялся на кровати, уснул. Потом обратная дорога домой. Мрачное и отрешенное лицо Димы. Заплаканные глаза Изелы…
Очнулся Новиков лишь возле своего подъезда. Джип уехал. Вечереет. Заканчивается воскресенье. Парень тяжело вздохнул, закурил, окинул взглядом двор. Он дома, на Земле. Поездка на другой конец Галактики кажется нереальной, словно дурной сон. А может, её и вправду не было? Ничего не было?
Как бы не так!
Подъехал Вороневский. Автомобиль моргнул фарами. Парень сел в машину и поздоровался.
— Да-а-а, — процедил разведчик, взглянув на студента. — Вид у тебя не очень…
— А как вы хотели?
Инопланетянин не ответил, он молча протянул Новикову диктофон и наушники.
Славка включил аппарат. Предстояло вызубрить «собственные» телефонные разговоры, особенно с матушкой. А потом, зажав эмоции в кулак, надо подняться в родную квартиру и изобразить перед родственниками счастливого молодого человека, вернувшегося из другого города. Удастся ли убедить окружающих? Вряд ли. Глаза не смогут соврать. Они выдадут. Ну и ладно. Теперь уж все равно.
