— Что я скажу? — Новиков отвел взгляд. — Если Шура говорит правду, то впереди нас ожидают серьезные проблемы. Их смысл нам не ясен. Лично я не совершал ничего такого, чтобы привлечь к своей персоне столь пристальное внимание. Думаю, Лена тоже не сможет похвастаться ничем подобным. Мы ничего не знаем, кроме того, что за нами следят. Не могу сказать ничего определенного…

— Ты меня пугаешь, — Елена отошла от окна.

— Я говорю лишь то, что думаю. Ведь для чего-то все это происходит.

— Лучше б ты, Шура пошутила, — Кузнецова стала мрачнее осенней тучи.

Младшая Новикова покачала головой.

— Согласна. Но это не шутка. Мы имеем дело с чем-то очень серьёзным, хорошо организованным и ведущим непонятную нам игру.

— Игру? Разве это не игра?

— Девчонки, — Славка попытался всех успокоить, — не причитайте раньше времени. Мы ведь еще ничего не знаем. За Денисом следят?

— Нет, — уверенно ответила Шура-партизанка.

— Странно, — хором выдохнули бывшие влюбленные.

— Вот и я о том же, — Александра стала развивать идею. — Рано вы разошлись. Так бы преследователям одной машины хватило.

— Саша! — Кузнецову задели за живое.

— Я уже пятнадцать лет как Саша, Шура и возможно Александра. Тут черте что происходит, а они помириться не могут. Идиоты!

Кам полдня провел в больнице. Он сидел в уютной комнате для ожидающих и никак не мог взять себя в руки. Предстоящая экспедиция под угрозой, точнее сорвана. Дочь ранена. Идет операция. Врачи молчат и никуда не пускают. Ликсу тоже сделали операцию. Его состояние здоровья не вызывает опасений. Кам его навестил и разговаривал с ним. Но что с дочерью?

Дверь распахнулась. В комнату вошел директор Управления, седой подтянутый мужчина немного старше Кама.

— Что нового?

— Пока ничего. Сижу, жду. Врачи молчат.

Директор сел рядом.

— Глупо, конечно, предлагать, — директор говорил медленно, — но может, отдохнешь, а я посижу.

— Нет. Ты же знаешь…

— Ладно, подождем вместе.

Они долго ждали, почти не разговаривали.

Наконец дверь открылась, на пороге появился врач.

Кам вскочил с места.

— Успокойтесь, все хорошо, — заверил хирург и улыбнулся. — Операция прошла успешно. Девочка в сознании.

— Что с ней?

— Точечный ожег печени. Болевой шок. Большую часть энергии поглотил бронежилет, иначе бы она не выжила. А так, полежит два дня в больнице, потом выпишем.

— К ней можно? — спросил директор.

— Разумеется, только не утомляйте девушку расспросами. Пусть поменьше говорит, да побольше спит. Шок все-таки.

— Спасибо, доктор.

— Не за что.

Вейя лежала на кровати и не могла видеть себя со стороны. Ей это не нравилось. А вдруг что-то не так? Боли не чувствовалось, только неясный шум в голове. Перед глазами почему-то прокручивались те последние мгновения в грузовом отсеке дисколета. Почему она так поздно заметила опасность? Железка в мгновение ока вывела её из игры. Мозг понимал, что паук специально спроектирован для борьбы с людьми, но было по-человечески обидно. Просто обидно и все.

— Папа! — девушка увидела отца.

Кам бросился к постели.

— Дочка, жива! — он тяжело вздохнул. — Как я переволновался.

Вейя улыбнулась своей завораживающей улыбкой.

— Жива, папа, всё хорошо.

Отец сел рядом, немного помолчал, то и дело вздыхая, ему не нужны были слова, достаточно взгляда.

— А что с Ликсом? — вдруг спросила девушка. — Как он?

— Ранен в ногу.

— А паук?

— Капитан не промахнулся.

— Значит, паук опять выстрелил первый.

— Да. И это не удивительно. Меня интересует кое-что другое. Почему вы не закрыли входной люк, почему разделились? Ведь Ликс знал, что в одиночку одолеть паука невозможно.

— Отстань от Ликса, — твердо заявила дочь. — Он спас меня, звездолет, даже этих лысых чертей из института Биоэнергетики. А ты опять ищешь виноватого.

Кам скривил губы.

— Я не ищу. Для этих целей создана специальная комиссия во главе с директором ФСКР. Против решения комиссии я бессилен.

Вейя закрыла лицо руками.

— Получается, что мы должны отдуваться за чьи-то ошибки, так? Кто проворонил паука? Разве мы? Нет, охрана. Кто стоял возле дисколета вооруженный до зубов и боялся войти внутрь, прикрываясь дурацкой инструкцией? Ведь даже в разведшколе учили, что по статистике паука могут одолеть три обученных охранника. Выходит, нас отправили на верную смерть. Мы с Ликсом знали это с самого начала.

— Тихо, — Кам даже привстал. — Не вздумай это говорить комиссии. В комиссии умные люди сидят, разберутся. И потом, с чего ты взяла, что Ликса сделают крайним?

— У меня есть такое предчувствие. Он не держал люк закрытым!

— И что? На половине дисколетов люк был открыт.

— Я не люблю, когда ты на моих глазах из отца превращаешься в чиновника. Это плохой признак.

— Плохой, согласен. Только ты недооцениваешь ситуацию. Комиссию, в первую очередь, будет интересовать факт утечки информации к итроникам. Как они узнали о готовившейся экспедиции? Вот это важно выяснить. Всё остальное — дело техники. Итроники блестяще провели операцию. Мы проморгали. Так что на вас никто не посмотрит, может даже наградят, всякое бывает. А нас с директором явно не погладят по голове. Неизвестно кто окажется крайним. Вот так.

Кам всегда рассматривал ситуацию с более высоких позиций и часто оказывался прав. До Вейи только сейчас дошел весь смысл слов, сказанных отцом.

— Извини, папа, я только что поняла, — она поправила волосы, — извини.

— Ничего страшного. Самое главное выздоравливай. Больше тебя ничего не должно беспокоить. Обо всем остальном я сам позабочусь. Обещаешь?

— Обещаю, — девушка улыбнулась.

— Ладно, я побежал, но скоро вернусь.

— Хорошо.

— В коридоре ждет директор Управления. Он хочет с тобой побеседовать.

Вейя кивнула головой. Торжественная часть закончилась, начинается официозная, с участием всевозможных чиновников и следователей.

— Зови. Раньше сядешь, раньше выйдешь.

Утро, как и весь вчерашний день, выдалось пасмурным, дождливым.

Парень с девушкой торопливо шли по аллее, стараясь успеть в институт. Славка шагал размашисто, а Елена все время старалась не отставать от него, обходя мелкие лужицы.

— Шура чего-нибудь нового рассказывала? — поинтересовалась она.

— Нет. Остаток дня она где-то шлялась, вечером даже не стала со мной разговаривать, словно ничего не случилось. У нее раздвоенная личность. Иногда она поражает своей принципиальностью, иногда раздражает непоследовательностью.

— За нами следят? А то я боюсь оглянуться.

— Следят. Точь-в-точь как в Сашиной инструкции.

— Мама! — испуганно воскликнула Кузнецова и схватила парня за руку.

Новиков хотел, было отстранить руку девушки, однако передумал. Конфликты конфликтами, но все же она не совсем чужой человек.

— Где твой Абрамов? Что-то его не видно на аллее.

— Так у него задолженностей нет, он решил не ходить в институт, поехал с отцом куда-то.

Славка хмыкнул.

— Весело. Придется проводить тебя до дома.

— Придется? — Кузнецова удивленно захлопала глазами. — Да уж… как все изменилось! Тебе трудно проводить меня домой?

— Нет, не трудно, просто боюсь, что Елисеева зря ревновать начнет.

— Странно, раньше тебя это совсем не волновало.

Новиков усмехнулся.

— А теперь волнует.

— Слава, — Лена вдруг остановилась и печально отстранилась от парня, — врешь ты все. Мы с тобой столько лет знакомы, я тебя как облупленного знаю. Не лги мне, пожалуйста. Это ты меня ревновать заставляешь. Знаешь, что я все ещё за двумя зайцами бегаю и, наверное, ни одного не поймаю. До сих пор простить не можешь.

Что ответить? Парень лишь тяжело вздохнул, раскрыл зонт, подошел к девушке, обнял и сказал: