Он не отступал, но и не пытался просканировать меня против воли. Мужчина собирался сказать ещё что-то, но в дверь требовательно постучали, и сразу же вошёл мой муж…

Мой бывший муж.

– Что здесь происходит? – недобро глянув на Норбанна, холодно поинтересовался Андиан.

Ректор резко выпрямился, и я глубоко вдохнула. Накрыло ощущением, будто плита, нависшая надо мной, исчезла. Норбанн бросил колкий взгляд на эльфа, и по губам Селестия скользнула едва заметная улыбка. Похоже, что Лунная нить, как прозвали целителя, успел предупредить лорда Седри.

Только вот я не знала, к добру это или к худу.

Выслушав детальные объяснения некроманта, Андиан отрицательно покачнул головой:

– Я против.

– Но это же в ваших интересах! – не сдержавшись, вспылил ректор. Похоже, ему очень хотелось покопаться внутри драконицы, которая внезапно обрела редкую силу, ранее доступную лишь избранным людям. – Внезапно проснувшийся дар теней может быть опасен!

Андиан поднял руку и спокойно указал на господина Калдраана:

– В академии есть прекрасный преподаватель, в совершенстве владеющий магией теней. Слышал, что его даже прозвали Теневодом.

Я заметила, что некромант польщённо склонил голову. Похоже, магистру это прозвище нравилось. И, кажется, мой бывший муж прекрасно знал об этом. Иначе как объяснить, что некромант поспешил вмешаться:

– Верно. Я с радостью обучу Сирини.

– Наконец-то и у вас будет факультатив, – бесцеремонно вмешалась Файлинда. – Уверена, именно это и было в предсказании, полученном от меня адепткой…

– Я немедленно забираю Сирини домой! – Андиан повысил голос, чтобы заглушить её явную лесть. – И в будущем, если возникнет надобность провести с моей падчерицей беседу, прошу сначала сообщать мне, её опекуну.

– Да, господин Седри, – кисло улыбнулся ректор.

Мой бывший муж схватил меня за руку и, заставив подняться, повёл к дверям. Миг, и мы оказались на пороге академии. Внизу, на площадке, раскинувшейся в подножии лестницы, столпились адепты. Они негромко переговаривались, а при виде нас, замолчали. Похоже, внезапный дар, проснувшийся во мне, остановил занятия.

Андиан повёл меня вниз, кивнув дочерям:

– В карету!

Верини послушно двинулась вперёд, а Мирини поморщилась, но всё же нехотя последовала за нами. Когда мы уселись, и карета покатилась к воротам, моя младшая дочь вдруг вскрикнула и, прижав ладони ко рту, с ужасом уставилась на наши с Андианом руки.

«О, нет! – простонала я, только сейчас вспомнив о другой проблеме. – Она увидела метку истинности».

В точности такую же, как на запястьях её отца и Дайны… Какая была и на моей руке. То есть у человечки Эленари Седри. Трёх одинаковых меток быть не могло. И судя по каменному выражению лица Андиана, он подумал о том же.

Надвигался ужасающий скандал.

Наверное, подобное чувствует тот, кто отчаянно мечтал летать, но ужасно боялся высоты. Я словно стояла не на пороге собственного дома, а на краю пропасти. Предстояло сделать шаг, и я обрела бы всё то, о чём мечтала.

Ноар будет унижена, а я отомщу Андиану. Разрушу его жизнь так же легко, как он уничтожил мою. Достаточно было подождать, пока мужчина убедится в обмане Дайны и предложит мне руку и сердце, а потом холодно отказать ему.

Ноар окажется на улице, и мои дети будут в безопасности.

А я смогу уйти, позволив дочкам расти с отцом. Все трое – драконы. Мне никогда не стать одной из них…

«Но я сейчас дракон! – кричала Эленари, которая страстно желала остаться со своей семьёй и жить счастливо, как раньше. – Такая же, как они».

Проблема в том, что «так, как раньше» не может быть.

«Ты уверена, что однажды не перестанешь быть Сирини? – возражала ей новая я. – Что, если девушка проснётся, а ты окажешься в своём человеческом теле? Или вовсе…»

Продолжать не хотелось. После ужасного дня, когда Андиан растоптал мою любовь, я жила только местью. Но в какой-то момент поняла, что мне нравилось юное тело и возможность начать всё с чистого листа. Жаль, что никто не мог гарантировать, что я навсегда останусь Сирини. Даже господин Энедх.

«Магистр сказал, что любит меня, – жалобно пискнула человечка Эленари. – Он не допустит, чтобы я погибла!»

«Фирран был под воздействием неизвестного зелья, – урезонила сама себя и поджала губы: – И вообще! Определись, ты хочешь остаться с Андианом и дочками или с Фирраном?»

Сердце рвалось на части. Как же сложно сделать выбор! Я чувствовала, что запуталась, но не хотела перекидывать эти чувства в будущее. Наступил момент решать своё будущее, и я пройду это несмотря ни на что.

– Сирини? – услышала тихий и какой-то безжизненный голос Мирини. – Долго будешь топтаться на пороге?

Я обернулась, только сейчас вспомнив о ней. Когда Вирини заметила наши метки, старшая дочь промолчала и вела себя тихо до самого приезда домой. Андиан выскочил из кареты и, не удосужившись помочь нам спуститься, в ярости кинулся к дому. Взбежал по лестнице и едва не снёс дверь, так спешил к лгунье-любовнице. Ноар ещё не знала, что всем её планам пришёл крах.

Верини, в отличие от старшей сестры, заметно нервничала. Она то начинала смеяться, то кидала на меня злые взгляды, но, в конце концов, бросила перед Мели рюкзак и ушла за ворота с одним маглобом. Я надеялась, что дочь прогуляется и успокоится, как она часто делала.

А вот Мирини в таких ситуациях, наоборот, становилась незаметной, но эта тишина была пугающей. К моему сожалению, я упустила состояние девушки из виду, и теперь оказалась лицом к лицу с той, что была готова меня придушить голыми руками.

«Лучше бы она так на Ноар смотрела», – промелькнула обида.

– Проходи, – я отступила в сторону, но дочь не двинулась с места. Я обречённо вздохнула и нарочито спокойным тоном пояснила: – Не уверенна, что теперь могу остаться. Что бы ты ни думала, в нашу первую встречу я говорила правду и не собиралась отбивать господина Седри у мачехи. Если ты забыла, я настаивала на официальном удочерении. Войди я в ваш род, то твой отец не смог бы на мне жениться.

– Верно, – она с подозрением прищурилась. – Может, ты знала, что папа будет тянуть с визитом во дворец?

– Он не тянул, – ровным тоном напомнила я. – Помешала новость об отравленной воде.

– Может, ты её и отравила, – ледяным тоном обвинила Мирини.

Я решила открыть ей правду:

– В той воде не было ни яда, ни зелья. Один мой знакомый зельевар провёл анализ земли, в которую Ворн вылил всё, что было в чане, поэтому я знаю.

Мирини шире распахнула глаза:

– Ты пошла на такое? Но зачем?

– Я тоже здесь живу, – я пожала плечами.

– Верно, – задумчиво ответила дочка, и напряжение вмиг спало.

Мирини стала прежней, но глаза её всё ещё лихорадочно блестели.

– Ты что-то ещё хотела сказать? – зная свою дочь, не без причины насторожилась я.

Она обернулась и, прислушавшись к разговору слуг в холле, а потом тщательно прикрыла входную дверь. Схватив меня за запястье, на миг прижала палец к губам, а потом увлекла меня вниз по лестнице. Во дворе никого не было: Мели унесла рюкзак Верини в дом, а Ворн распрягал лошадей у конюшни.

Мирини подвела меня к розовым кустам, от которых исходил умопомрачительно-сладкий аромат, и ещё раз огляделась, убеждаясь, что никто не подслушивает. Крепко сжимая мою руку, тихо, но твёрдо предупредила:

– Ни за что не выходи за моего отца замуж. Или умрёшь!

У меня глаза едва на лоб не полезли:

– Ты мне угрожаешь? – Сдержав раздражение, начла снова: – Я же объяснила, что…

– Да нет же! – перебила она и нервно переступила с ноги на ногу.

Я ощутила, как рука дочки задрожала. Заметив, что щёки Мирини покрылись лихорадочным румянцем, поняла, что она борется с собой. Дочь не хотела что-то рассказывать. Очень не хотела! Но и смолчать почему-то не могла. Закрыла глаза и, запрокинув голову, шумно вдохнула, а потом посмотрела на меня и быстро выпалила: